Теория описавшегося мальчика - [72]
— Граждане! Не нарушайте общественный порядок! — раздался властный голос патрульного полицейского. Они отшатнулись друг от друга от неожиданности. — Здесь дети!
Яков Михайлович испытал чувство величайшей злости и мучительно переживал следующее желание — воткнуть этому менту в шею шприц с вечным успокоительным. Вместо этого он сделал на лице такую гримасу, что полицейский решил более нравоучений не читать, а быстрым шагом направился к нарушителю, бросившему окурок на тротуар.
— Сволочь! — ругался психиатр. — Сволота!!! Мерзавец!!!
— До гостиницы далеко? — Настя просунула тонкую ладошку ему под пальто между пуговиц и чувственно погладила спутнику бочок. И тотчас настроение Якова Михайловича вновь переменилось. Он ухватил Настю за руку и потянул за собой:
— Недалеко! Кажется, за углом!.. Надо же, «Валенки»! Полякова?
— Ага…
— Я знал, что так и будет! — Они почти бежали по улице, будто боялись, что их страсть испарится до времени. — Я верил!!!
Они вбежали в гостиницу, как школьники, опоздавшие на урок. Яков Михайлович бросил паспорт на стол администратору со словами «у меня заказано» и нетерпеливо затребовал ключ от номера. Ключ ему выдали, но предупредили строго, что женщины покидают номера мужчин до одиннадцати вечера.
— Да пошла ты! — рявкнул психиатр и помчался к лестнице, таща за собой девушку. — Сожгу гостиницу! Потом!..
Он открывал дверь спиной, пытаясь нащупать замочную скважину. В этот момент его губы наслаждались неземным вкусом губ Насти Поляковой. Два языка сражались словно два могучих змея, то тесня другого на его территорию, то поддаваясь и впуская агрессора в собственный арьергард.
Яков Михайлович швырнул чемодан вглубь номера и почти потерял ориентацию в пространстве. Одной рукой он пробовал на твердость грудь Насти Поляковой, второй пытался расстегнуть ремень собственных брюк, дабы высвободиться для активных действий.
Девушка улыбалась навстречу такой необузданной, дикой страсти и позволяла партнеру любые манипуляции. На ней было семь юбок, как и положено цыганке. Психиатр попробовал было снять их единым рывком, раздался треск рвущейся материи, но юбки не поддались, оставаясь на месте, не обнажив даже девичьего пупка.
— Все хорошо! — приговаривала Настя. — Ты справишься!
Жадный до действий, Яков Михайлович попытался задрать комплект юбок к ее шее, но все вместе они весили почти тонну, и он завыл, как воет маленький ростом кобелек, не могущий достать текущую суку под хвост из-за ее более длинных ног.
Он вновь впился в ее рот, а пальцы расстегивали множество пуговок красной в белый горох блузки. Он бился зубами о ее зубы, иногда со свистом втягивал воздух раздутыми ноздрями и трудился, пока не стащил блузку окончательно. А под ней, почти от горла до пупа, — сплошной лиф с крючочками. И опять пальцы Якова Михайловича заработали, будто сдавали экзамен на мелкую моторику.
— Ыыыы! — стонал психиатр.
Наконец сдался и лиф… И открылась Якову Михайловичу картина доселе невиданная. Идеальной формы грудь, белая, нежная, издевательски торчащая слегка в стороны, пахла раем. Он ткнулся носом сначала в одну, затем в другую, а потом собрал в руки обе и кусался, как грудной ребенок при кормлении.
И вдруг все внутри организма Якова Михайловича мелко затряслось, затем в мгновение застопорилось, концентрируясь внизу живота, а потом в несколько импульсивных мгновений покинуло тело психиатра, сделав его нижнее белье некомфортным.
Настя почувствовала, как его сноровистые пальцы вдруг ослабли, как губы жадные вдруг закрылись, пряча язык, а нос задышал просто…
— Как-то вот так, — проговорил Яков Михайлович и помчался в ванную. Оттуда он прокричал «располагайся тут», а сам залез в душ, смывая с себя все лишние запахи былого дня и не совсем удачной любви. Психиатр стоял под горячими струями душа и размышлял о своей новой знакомой, посланной ему из прошлого. Ведь зачем-то она появилась перед самым главным днем его жизни. И опять мысль его застопорилась на ответе, что все предопределено, что рефлексии напрасны…
Когда он вышел, то обнаружил ее в спальне. Она стояла по пояс голая и прекрасная, держа в одной руке бутылку шампанского, в другой — зажженную сигару. Ее подмышки удивляли черным цветом, но Яков Михайлович спохватился, что девушка из российской «истории», тогда не брили, жили натурально, волосатыми. Он облизнулся, чувствуя, как вновь обретает силы. Здесь Настя сунула сигару себе в рот, запыхтела ею как паровоз, а двумя пальчиками освободившейся руки прикоснулась к юбкам, и они, все семь, разом обрушились к ее щиколоткам, обнажая девушку целиком. Яков Михайлович, глянув на низ Настиного живота, сдавленным голосом проговорил: «Черный треугольник Малевича», скинул с себя халат и возбужденным павианом бросился на девушку.
Наконец он забрался туда, куда желал, родив женский стон… Далее все происходило как у большинства из рода человеческого, но не без изысков. Обливались шампанским, пускали его ртом друг в друга пенными струйками. Он разошелся и запустил ртом полбокала игристого в черный треугольник Малевича, из которого весь напиток вылился ему на безволосую грудь… Когда он в очередной раз взбирался на пик блаженства, в момент падения в бездну Настя слегка прижгла ему сигарой ягодичную мышцу, отчего падение в бездну Якова Михайловича растянулось до помешательства. Он кричал, как бегемот на солнце, а она смеялась, защищаясь от брызг любви, выставив вперед розовую ладошку…
«— Знаешь, для чего нужна женщина мужчине? — спросил её как-то— Для чего?— Для того, чтобы о ней не думать… Чтобы заниматься чем-то другим…».
Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать.
Не знаю, что говорить о своих пьесах, а особенно о том месте, какое они занимают в творческой судьбе. Да и вряд ли это нужно. Сказать можно лишь одно: есть пьесы любимые — написанные на «едином» дыхании; есть трудовые когда «единое» дыхание прерывается и начинается просто тяжелая работа; а есть пьесы вымученные, когда с самого начала приходится полагаться на свой профессионализм. И как ни странно, последние зачастую бывают значительнее…Дмитрий ЛипскеровПьеса «Река на асфальте» принадлежит именно ко второй категории — к сплаву юношеского вдохновения и первой попытки работать профессионально… С тех пор написано пять пьес.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.
Два пожилых человека — мужчина и женщина, любившие друг друга в молодости и расставшиеся много лет назад, — встречаются на закате жизни. Их удел — воспоминания. Многое не удалось в жизни, сложилось не так, как хотелось, но были светлые минуты, связанные с близкими людьми, нежностью и привязанностью, которые они разрушили, чтобы ничего не получить взамен, кроме горечи и утраты. Они ведут между собой печальный диалог.
Истории Виктора Львовского не только о ребенке, способном взаимодействовать с миром и людьми с особой детской мудростью и непосредственным взглядом, но и о взрослых, готовых иметь дело с этим детским миром, готовых смотреть на самих себя через призму неудобных детских вопросов, выходить из неловких положений, делать свое взрослое дело, и при этом видеть в детях детей. Эти рассказы предназначены для всех – для подростков и для их родителей, которые они могут читать, как самостоятельно, так и вместе.
Варя, девушка из провинции, рожденная в такой до жути нашей России среди "панелек" и "сталинок", пытается отвоевать билет в лучшую жизнь. Но вместо этого оказывается замурована в прошлом своей несложившейся юности. Кажется, мрак и безысходность уже достигли возможного своего предела, но главное потрясение впереди: Варе еще только предстоит узнать, кто на самом деле лишил ее воздуха много лет назад. Содержит нецензурную брань.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две души обязательно встретятся, преодолев время, расстояние, обстоятельства и все преграды, чтобы стать одним целым.
История рассказывает о космонавте, оказавшемся на потерпевшем аварию космическом корабле в полном одиночестве.
Тёплая июльская ночь и небо, усыпанное мерцающими пятнышками – звёздами. Они всегда безмолвно приглядывали за нами, будоражили воображение людей и толкали их на подвиги. Именно желание прикоснуться к звёздам, своей мечте, побудило человека отправиться в космос. Что, если бы первооткрывателем был именно ты?