Теория описавшегося мальчика - [53]
Иван погладил Карловну по затылку и, вернув себе собственный голос, продолжил:
— Могло бы не быть Гитлера — вышел бы бездарный художник или пивной алкоголик… Могло бы не быть и всех вас, здесь сидящих.
— Спасибо, мама, что не дернула задницей! — обрадовался кто-то в партере.
А женский голос добавил:
— Жаль, что не дернула!
Зал заржал. Улыбнулся и Иван, он поднял голову и посмотрел на Настю.
— Вот и Анастасии Ольговны тоже бы не было! Пару черт бы изменилось, и вместо красавицы — дурнушка! А от этого мир бы потерял значительно… — Здесь зал поддержал человека-ксилофона одобрительным гулом. — Но оригинальность в том, что сущности, уже произведенные на свет, никогда не меняются. Если Наполеон единожды был рожден, то и на какой-нибудь другой планете он вновь родится Наполеоном, но вполне возможно, и не завоюет почти весь мир. Или завоюет!.. А Иван Иванович Иванов украдет из кассы своего предприятия не тридцать тысяч, а триста тысяч рублей. Или вместо бухгалтерии станет работать в зоопарке директором. Где все же тридцать тысяч тиснет!
Все восприняли последнее как фигуру речи, но в глубине зала, почти в самом углу, скромный человек в скромном костюме нервно заерзал в своем кресле…
— Но все это произойдет только в субъективном времени, в котором мы сейчас с вами находимся.
— Непонятно! — услышал Иван из разных частей зала.
— Времени не существует. Оно субъективно, и всем это понятно. Многие ученые ошибались. Прошлое и будущее существуют в одной точке. Будто их можно насадить на острие иглы… На самом деле ни прошлого, ни будущего не существует. Есть только настоящее…
Зал вновь недовольно загудел. Фуга Баха опять замедлила свое движение к органам слуха филармонического зрителя. И опять все с ужасом пронеслись по Вселенной, возвращаясь в состояние благодушного восприятия информации.
— Прошлое — это то, что записано в ваших ячейках памяти. То есть то, что вы помните, и десятки человек вместе с вами. А на самом деле сего и быть не могло… Приведу пример. Уважаемый мэр еще с детства рассказывал о том, что потерял девственность в четырнадцатилетием возрасте. Мол, молодой да ранний! В молодости нам всегда важно показать, что мы успешны. Если мы в двадцать лет успешны в сексе, я имею в виду, конечно, мужскую часть зала, то мы успешны во всем!.. Так вот, господин мэр рассказывал, что как-то вечером к нему, семикласснику, в квартиру пришла студентка-практикантка, работающая в его классе. Мол, она пришла жаловаться на плохое поведение подопечного. А отец будущего мэра, вернувшийся накануне из командировки в Голландию, привезший массу фирменных шмоток и двухкассетный японский магнитофон, находился вне стен квартиры, оставив сына в полном одиночестве. Мальчишка, мол, предложил девушке-практиканточке рюмочку «Амаретто», пористый шоколад и включил модных тогда итальянцев. Ну и, конечно, студентка не устояла от западных вкусностей и фирменной музыки. Здесь же отдалась счастливцу семикласснику, будущему мэру. Вот с этих своих четырнадцати лет мэр рассказывает всем эту небывальщину и давно в нее сам верит. Самое главное во всей этой ситуации, что те, с кем он делится этой простой историей, принимают рассказ за чистую монету, а значит, для них это было на самом деле. Она записалась в ячейку памяти как факт, как зрительное воображение и стала прошлым мэра. Другого прошлого у него нет, так как все события со временем приобретают новые подробности и очертания, а значит они ложные и память наша ложная. У всех!.. На самом деле мэр потерял девственность со своей женой, после бракосочетания, на большой кровати, подаренной молодым родителями жены будущего мэра.
Зал зааплодировал. Мэр, сначала возмущенный, а потом уразумевший, что рейтинг его поднялся, встал со своего места и раскланялся почти как конферансье Шарманский.
— Спасибо, — поблагодарил он зал.
— Но вы, — продолжил человек-ксилофон, — будете помнить историю со студенткой-практиканткой, так как ячейка памяти занята. Мэр потерял невинность в четырнадцать лет с той же вероятностью, с какой произошла и история со свадебной идиллией. А вывод из этой истории один: что помнить более того, что всплывает в нашей голове в виде фантазий, мы не можем! Мы вспоминаем факты нашего прошлого тысячу раз. Наша фантазия добавляет к ним все новые детали, а потом картина воспоминаний меняется на противоположную. Прошлого нет, есть импровизация на тему прошлого. Хотя в другой Вселенной мэру все же удалось затащить практикантку в постель. Но там, в другой части мироздания, он уже не мэр, а кто-то совсем другой… Так и с мировой историей! Кто-то ее смог придумать от начала до конца и поведать нам как правду.
Неожиданно в боковом проходе с откидного места поднялся большого роста человек. Весь в черном, с огненным взором, он выпятил огромное пузо и громогласно вопросил:
— Позвольте! Если нет прошлого, значит, нет греха?
Зал обалдел от такого вывода, глянул на бородатого человека, который доставал в это время из-под свитера огромный крест, затем на докладчика.
— Конечно! Греха нет, есть только миф о нем.
— Выходит, и первородного греха не было? — пробасил человек, и теперь некоторые в нем признали настоятеля местного храма Пресвятой Богородицы отца Исидора. Те, что посещают.
«— Знаешь, для чего нужна женщина мужчине? — спросил её как-то— Для чего?— Для того, чтобы о ней не думать… Чтобы заниматься чем-то другим…».
Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать.
Не знаю, что говорить о своих пьесах, а особенно о том месте, какое они занимают в творческой судьбе. Да и вряд ли это нужно. Сказать можно лишь одно: есть пьесы любимые — написанные на «едином» дыхании; есть трудовые когда «единое» дыхание прерывается и начинается просто тяжелая работа; а есть пьесы вымученные, когда с самого начала приходится полагаться на свой профессионализм. И как ни странно, последние зачастую бывают значительнее…Дмитрий ЛипскеровПьеса «Река на асфальте» принадлежит именно ко второй категории — к сплаву юношеского вдохновения и первой попытки работать профессионально… С тех пор написано пять пьес.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.
Два пожилых человека — мужчина и женщина, любившие друг друга в молодости и расставшиеся много лет назад, — встречаются на закате жизни. Их удел — воспоминания. Многое не удалось в жизни, сложилось не так, как хотелось, но были светлые минуты, связанные с близкими людьми, нежностью и привязанностью, которые они разрушили, чтобы ничего не получить взамен, кроме горечи и утраты. Они ведут между собой печальный диалог.
Роман-антиутопия, рассказывающий о группе ученых, пытавшихся наконец-то разработать искусственный интеллект. Отвергнутые официальной наукой, они приступили к осуществлению мечты самостоятельно. Воплощением их труда стало создание существа гуманоидного типа, так называемого иммуноандроида. Казалось, что все получилось. Однако все ли так просто?
Героиня романа – женщина, рожденная в 1977 году от брака советской гражданки и кубинца. Брак распадается. Небольшая семья, состоящая из женщин разного возраста, проживает в ленинградской коммунальной квартире с ее особенностями быта. Описан переход от коммунистического строя к капиталистическому в микросоциуме. Герои борются за выживание после распада Советского Союза, а также за право проживать на отдельной жилплощади в период приватизации жилья. Старшие члены семьи погибают. Действие разворачивается как чередование воспоминаний и дневниковых записей текущего времени.
Герой романа, как это часто бывает в антиутопиях, больше не может служить винтиком тоталитарной машины и бросает ей вызов. Триггером для метаморфозы его характера становится коллекция старых писем, которую он случайно спасает. Письма подлинные.
Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера — еще меньше.
В книге описываются события жизни одинокой, престарелой Изольды Матвеевны, живущей в большом городе на пятом этаже этаже многоквартирного дома в наше время. Изольда Матвеевна, по мнению соседей, участкового полицейского и батюшки, «немного того» – совершает нелепые и откровенно хулиганские поступки, разводит в квартире кошек, вредничает и капризничает. Но внезапно читателю открывается, что сердце у нее розовое, как у рисованных котят на дурацких детских открытках. Нет, не красное – розовое. Она подружилась с пятилетним мальчиком, у которого умерла мать.
Папа с мамой ушли в кино, оставив семилетнего Поля одного в квартире. А в это время по соседству разгорелась ссора…