Теория небесных влияний. Человек, Вселенная и тайны космоса - [140]

Далее, каждый третий пик, или каждые 45 лет, тенденция Марса будет совпадать с пиком 9-летнего цикла астероидов и таким образом окажется усилена с еще одной стороны – общей экономической и психологической депрессией с сопутствующей ей волной преступности.

Именно тот факт, что влияние Марса всегда оказывается соединенным с каким-то другим, делает столь трудным выявление реальной природы войны самой по себе. Мы определенно можем сказать только то, что должно существовать много различных видов войн, в соответствии с природой совпадающих влияний, – войны доминирования и завоевания, когда Марс совпадает с Сатурном, войны паники и жестокости при его совпадении с астероидами, войны, происходящие из роста населения под влиянием Венеры и даже священные войны, когда марсианский цикл видоизменяется Нептуном.

Что является общей особенностью всех этих войн? Это, конечно, разрушение. Все войны, даже самые благородные, самые священные, разрушают – жизни, имущество, даже общества и цивилизации. Развязывание войны никогда не приводит ни к чему иному, кроме разрушения, и все, что можно к этому добавить, это что в некоторые периоды, очевидно, сама природа требует, чтобы некоторые вещи были разрушены. Однако человек, кажется, обычно разрушает намного больше, чем необходимо. Пример этому – разрушение в 1944 году монастыря в Монтекассино со всем, что он собой подразумевал. Все цивилизации в конечном счете разрушаются войнами или же настолько ослабляются ими, что падают жертвой несчастий, которые раньше легко смогли бы превозмочь.

Сказав так много, необходимо еще раз подчеркнуть, что сам по себе процесс разрушения необходим природе, и избежать его невозможно. Он отличен от процесса преступления (то есть порчи), который никогда, ни при каких обстоятельствах не приводит к хорошим и полезным результатам. Однако в войне разрушение почти всегда соединяется с преступлением.

Это различие позволяет понять, почему люди всегда заходили в тупик, пытаясь на протяжении веков постичь природу войны, и делает очевидной абсолютную нереальность для обычного человека чисто пацифистской позиции. Ибо пацифист никогда не сумеет объяснить, почему, хотя войны кажутся абсолютно бесполезными, тем не менее многие из самых сильных и благородных людей в истории принимали в них участие и часто вели себя там с намного большей храбростью, верностью, преданностью и самопожертвованием, чем в другое время своей жизни.

Оглядываясь назад на другие эпохи, мы видим, что иногда класс воинов, или рыцарство, защищало очень высокие идеалы. А в некоторых особых условиях военное искусство могло даже служить формой для эзотерической школы, как это было у рыцарей тамплиеров и в школах лучников Персии и Индии. Если бы война принадлежала к процессу преступления, это было бы совершенно невозможно, поскольку все участвующее в ней оказалось бы осквернено. А одно из первых условий всей эзотерической работы – то, что она не должна быть тронута преступлением.

Поэтому война – это выражение процесса разрушения, действующего через человечество. Привнося страх, ненависть и жестокость, человек делает ее преступной. Это различие очень хорошо выражено в индусском евангелии – «Бхагавад-гите», где рыцарь Арджуна, находящийся на поле боя и обязываемый долгом кшатрия к смертельной битве с собственными родственниками, молит своего божественного руководителя Кришну об освобождении от этого тяжкого испытания. Кришна отвечает: «Сражайся во имя долга, не думая о радости и горе, потерях и приобретениях, победе и поражении. Поступая так, ты никогда не навлечешь на себя греха»[102].

Отвращение Арджуны представляет наивысшую возможную эмоцию цивилизованного человека по отношению к войне. Однако ему указывается еще более возвышенное отношение. Поэтому война, как и секс, представляет собой одно из последних испытаний бытия человека, и по отношению его к ней и его поведению в ней каждый человек с математической точностью показывает, что он такое.

Вместе с тем, хотя причины войны находятся на небесах, а человеческая природа со времен Арджуны не изменилась, масштаб войны изменился совершенно очевидно. Один фактор стал совершенно иным, сразу делая ненужными все прежние идеи и объяснения. Этот фактор – количество энергии, находящееся в руках невозрожденного человека.

Посредством дубинки, лука и стрелы, меча или копья люди убивали друг друга с трудом и исключительно один на один. И скорее именно этот труд убивания, нежели угрызения совести тысячи лет удерживал войну в определенных границах. С изобретением пороха и первой пушки стало возможно убивать по 10 человек сразу, бомбами первой мировой войны – по 1000, а современными атомными бомбами – по 100 тысяч. Из умерщвления людей, как и из многих других сторон человеческой жизни, ушли ныне и тяжелая работа, и личный элемент.

Таким образом, если раньше человек думал, что имеет дело с вопросом индивидуальной морали, то теперь он совершенно неожиданно оказался перед вопросом выживания человечества. И в соответствии с чрезвычайным ускорением времени, которое мы заметили в столь многих сторонах его жизни, сейчас ему – совершенно неожиданно – отпущено, видимо, лишь несколько десятилетий на разрешение проблемы, которую он намеревался решать веками.