Теория литературы - [23]

Болховитинов был чужд «ложного» классицизма, утверждал, что «времена Расина и Буало прошли» и что настал «век Вольтеров, Руссо, энциклопедистов, “Духа законов”. Под руководством Шадена он переводил Лессинга, выступал против устаревших теорий классицизма, полагая, что «гений не терпит неволи и порабощения правилам». «Исповедь» Руссо Болховитинов называл «книгою о величестве Божием»; по словам Н.С. Тихонравова, его «манила отечественная история». Он даже начал составлять «Российскую историю». Но особенную славу и популярность принесли Болховитинову его словари российских духовных и светских писателей, которые надолго стали источником сведений для ученых последующих поколений.

Р.Ф. Тимковский (1785—1820) считается одним из ранних приверженцев древнерусской литературы. Профессор философии Московского университета, историк, филолог, археограф, Тимковский был также первым издателем летописи Нестора.

Н.Ф. Грамматин (1736—1827) напечатал в 1809 г. свои «Рассуждения о древней русской словесности».

Я.А. Галинковский издал в 1802 г. работы «Корифей, или Ключ литературы» и «Основание всеобщей словесности». В его представлении у словесного искусства «образец – природа, учитель – вкус, цель – удовольствие». Галинковский рассматривает эту систему как малый «круг знаний, обработанных красотою слова».

Н.М. Яновский (1770—1826) выпустил в 1804 г. свой «Новый толкователь», где утверждает, что «словесность не наука, а практические сведения о библиотеках, стиле, языке, географии, философии и т. д.».

Я.В. Толмачев опубликовал в 1805 г. работу «Русская поэзия в пользу юношества», где рассматривает поэзию как «науку стихами описывать всякую вещь, истинную или вымышленную». В 1815—1822 гг. выходят его «Правила словесности», где словесность трактуется и как определенный «круг слова», и как «наука, руководствующая человека к такому высокому совершенству, какова способность говорить красно и прилично».

А.С. Никольский (1755—1834) – автор «Оснований российской словесности» (1807). Первая часть – «Грамматика», которая трактуется как «словоударение, или просодия, или стихосложение»; вторая часть – «Риторика», где рассмотрены «все роды сочинений пиитических». Никольский уже не предпочитает классицизм с его теорией Буало, Батте, Лагарпа. Он полагает, что мысль формируется не нормами, а «понятием, рассуждением, заключением» в соответствии с разумом и чувством.

И.М. Борн (1778—1851) создает в 1808 г. «Краткое руководство к российской словесности». Борн использует здесь классицистическую систему Батте, переведенного незадолго до этого на русский язык Облеуховым. В отличие от Никольского, на первом плане у Борна теория слога, а не рода, т. е. возвращение к «трем штилям» Ломоносова.

Н.И. Язвицкий публикует в 1810 г. «Рассуждение о словесности вообще», где очень широко рассматривает словесность как категорию, распространяющуюся «на все науки, искусства и художества», в том числе на историю и философию. Четкое понимание предмета науки здесь отсутствует. Это и «искусство сочинения», и в то же время его «познание». А словесность – «всеобщее сокровище».

А.Ф. Мерзляков (1778—1830) – один из ранних теоретиков литературы, профессор словесности Московского университета. Из его лекций в 1812—1813 гг. опубликованы работы «О талантах стихотворства», «Об изящной словесности…», где выдвинутое Галинковским понятие о словесности как «круге познаний неотвлеченных, обработанных красотою слова», обозначено как «изящная словесность», т. е. художественная проза и поэзия. Неоднократно издавались такие лекции Мерзлякова, как «Краткая риторика…» (1809—1828), «Краткое начертание теории изящной словесности» (1822), «Краткое руководство к эстетике» (1829).

Деятельность Мерзлякова была высоко оценена Белинским. Он писал: «Как эстетик и критик Мерзляков заслуживает особенное внимание и уважение. С Мерзлякова начинается новый период русской критики». Мерзляков издавал журнал «Амфион», где выступал со статьями о русских писателях XVIII в. Одним из первых в России он попытался поставить эстетику и критику на научную основу, хотя при этом не избежал серьезных противоречий. Он не мог еще порвать с классицизмом, проповедовал идею вкуса и удовольствия как главную цель искусства. Но Мерзляков выходил за пределы теории классицизма. Он не ограничивал предмет изображения, полагая, что «в природе все прекрасно» и что «прекрасное природы не есть прекрасное искусства».

Утверждая автономность искусств и наук, Мерзляков требует «точности», «соответствия в частях картин», «натуральности» изображения, признаков, которых не было в «Россияде» М.М. Хераскова. Не отвергая известных трех единств, Мерзляков, однако, настаивает на естественности характеров, сохранении связи этического и драматургического изображения с древней мифологией и историей. «Непременное правило для песнопевца, если он хочет быть вероятным, – пишет Мерзляков, – держаться той точки зрения, которая существенно принадлежала народу и времени, из коего почерпнул он происшествие». В этой эстетической программе, как можно заметить, наблюдается отход от классицистических норм XVIII в.