Теория литературы. История русского и зарубежного литературоведения - [24]

Пещера, где младенец совершал свое магическое действо, превращается здесь в архитектурную постройку, в храм, где обитает божество, мыслившееся сначала как животное, потом – как человеческая фигура с звериной головой, и, наконец, – в образе человека; изображение животного на стене пещеры превращается в изображение бога; звериная пляска, имевшая целью околдовать зверя, становится «священной пляской жрецов» (напр., пляска планет), имевшей целью подчинить человеку течение планет; первобытная охотничья песня, вероятно сопровождавшая пещерное магическое действо, звучит теперь как религиозный гимн в честь богов, в честь бога солнца Ра. Если египетское искусство было таким образом, с одной стороны, религиозно-литургическим актом, то, с другой стороны, оно служило делу устроения загробного блага двойника – «души», «Ка». Для него строится пирамида, в склепе ставится скульптурное изваяние или живописное изображение, портрет «Ка», который будет вечно жить, даже если мумия распадется, стены склепа покрываются рельефами, изображающими хозяйство усопшего, которым он будет владеть и распоряжаться и в царстве блаженных. (26) <…>

В поднимавшихся буржуазных обществах, в период борьбы буржуазии с дворянством, в период организации этого класса, искусство служит, как и в предыдущие общественные эпохи, цели совершенно практической, «утилитарной», а именно – делу воспитания членов нового буржуазного коллектива к их исторической миссии.

Искусство-магия и искусство-религия становятся морально-гражданской педагогикой.

Таково искусство греческой городской демократии VI–V веков.

По внешности религиозное – оно, однако, выражает и укрепляет идею независимого и свободного гражданского коллектива (27).

Когда в Италии в конце XIII века торгово-промышленная буржуазия победила дворянство, религиозное искусство и здесь сменилось искусством, выявлявшим и укреплявшим чувство гражданского самосознания. Флорентийская буржуазия поспешила увековечить свою победу над дворянством… Граждански-политическая тенденция флорентийского искусства XV века отчетливо сказывалась и в тех батальных картинах, которые флорентийская синьория заказывала Леонардо да Винчи и Микель Анджело, и в таких фресках, как «Воскресение из мертвых» Синьорелли, где все воскресшие-вразрез с средневековой традицией – изображены нагими, а не одетыми, так что герцога и епископа не отличишь от ремесленника и крестьянина (целая декларация гражданского равенства!), и в скульптурах Донателло и Микель Анджело, (28) провозглашавших идею совершенного человека – гражданина. <…>

Там, где буржуазия закончила свою борьбу за власть, там, где она стала господствующим классом, где она накопила значительные богатства, там, где она выходит из политической борьбы и не занята в производстве материальных благ, там искусство повсюду освобождается от религиозных, моральных, гражданских идей, выражает идею наслаждения жизнью и все более уходит в свои специальные формально-технические задания.

В таких буржуазных обществах искусство-магия, искусство-религия, искусство-педагогика превращается в искусство «чистое» (30). <…>

Ту же эволюцию от идейно-организующего к чистому прошло и искусство буржуазных обществ XIX века (32). <…>

Ту же эволюцию прошла русская буржуазная живопись.

Передвижники-шестидесятники, пионеры буржуазного искусства, создают искусство, долженствующее воздействовать на поэтическую мысль и на социальное чувство общественного индивидуума. «Содержание» для них было в искусстве самым существенным. «Художественная форма, – повторяли они вслед за Чернышевским, – не спасет от презрения или сострадательной улыбки произведение искусства, если оно важностью идеи не в состоянии дать ответа не вопрос: да стоило ли трудиться над подобными пустяками». <…>

В конце XIX и в начале XX века русская буржуазия хотя и не стояла еще у власти, однако, материально и социально находилась приблизительно в том же положении, как голландская в XVII веке и французская – в эпоху второй империи и третьей республики… На смену передвижникам пришел «Мир искусства». Чернышевский в роли учителя уступает место Дягилеву (!). «Искусство свободно, – провозглашает этот присяжный идеолог нового направления в искусстве. – Оно не имеет «ближайшей утилитарной цели». «Оно не ратует за права гражданина». «Творец должен любить только красоту и только с ней вести беседу» <…> (34).

Этой теории вполне соответствовала практика «Мира искусства» – живопись бессодержательная, безыдейная, стремившаяся доставлять лишь «наслаждение», «вкусная» сервировка красок, искусство «чистое».

Из этого лагеря вышла и «История живописи» Бенуа, написанная со специальной целью доказать, что «проповедническое искусство» передвижников было «ужасно» и что «драгоценное свободное искусство», «не зависящее от литературы и школьной указки» – словом, «настоящая живопись» – родилась только вместе с «Миром искусства».

Итак – резюмируем – каждому существенному этапу в общественном развитии человечества соответствует искусство, выполняющее определенную социальную функцию (35).

<…>

Вопросы и задания