Теория катастроф - [5]

— Эх ты, — с обидой произнес Петр Иванович. — Говно. Прости за ради бога, что такие слова говорю. Вот и Халамайзер твой такой же. Я к нему с просьбой, а он тут же в уме начинает деньги считать. Бизнесмены вы, мать вашу. Слова другого подобрать не могу. Бизнесмены… Будто бы не в советской стране родились. Что ж мне, деньги твои нужны вонючие, а? Да я вам обоим могу по вилле в Швейцарии купить, сидите там и друг другу мацу через забор передавайте. Ты меня прости, но я вот заметил, что стоит человеку бизнесом заняться, как он сразу на жида начинает быть похожим. Сидит, жмется, вычисляет чего-то… Губами шевелит. Ты лучше мозгами пошевели. Я тебя прошу помочь. Не бабки мне дать, а помочь. Бабок у меня у самого немеряно. А уж как я с тобой за дружбу и помощь рассчитаюсь — это мое дело. Уж копейки-то считать не стану. Чтоб тебе легче было, скажу сразу. В этом доме для убогих — только одна секция. А остальные три — для нормальных людей. И квартирки там — квадратов по двести пятьдесят, по триста. По триста пятьдесят. Понял? С каминами. Евроотделка. Ну и цена, само собой. По две с половиной за метр. Хочешь, подъезжай завтра. Посмотри. Приглянется -выбирай любую.

Исключительно из вредности Юра, уже заинтересовавшийся предложением, сказал, что за две с половиной тысячи он купит квартиру и в пределах бульварного кольца.

Петр Иванович даже возражать не стал. Скорее обрадовался.

— Купи, — сказал он. — Купи, родной. Только убедись сперва, что ее расселили как надо. Чтобы к тебе через годик мать-одиночку с тремя детьми обратно не вселили. Через суд. Потом разрешение на перепланировку получи. Потом разрешение на трехфазное подключение, чтобы от кондиционеров и джакузи предохранители не вышибало. Потом трубы во всем доме и на всей улице поменяй, чтобы из крана вода текла, а не моча ржавая. И вот тогда уже, лапонька моя, ты сможешь начать по-настоящему бороться с тараканами. И вот за все за это ты с самого начала будешь платить натуральные живые бабки. Правильного цвета. Сперва при покупке, а потом уже каждый день. Ну, про состояние подъезда и про кучи дерьма в лифте я тебе рассказывать не буду, это само собой образуется лет эдак через десять. Ежели дом к тому времени не сгорит или под землю не провалится. Ты, часом, не слышал, что диггеры про состояние коммуникаций в историческом центре рассказывают? Ты имей в виду на всякий случай, что, пока наш мэр в свой храм последний гвоздь не заколотит, ни хрена в центре делаться не будет. В смысле жилого фонда. Вот так вот.

И замолчал.

— А у вас там? — прервал Юра установившееся молчание. — Как вообще? Как это планируется?

Петр Иванович сладко потянулся.

— А у нас нормально, — ответил он. — Я же объяснил — для себя строим. Хочешь — посмотрим завтра. Часиков в двенадцать. Когда дед от тебя уже уйдет.

Но возникший поутру дедушка Пискунов уходить вовсе не торопился. Получив от Кислицына пачку бумаг первого выпуска, дед дважды пересчитал их, потом устроился на краешке кресла и недоуменно уставился на Юру, явно чего-то дожидаясь. Юра выждал пару минут, потом прокашлялся и сказал:

— Ну так что?

— Как что? — не понял его дед. — А ордер?

— Какой ордер? — встревоженно спросил Юра, которому вдруг показалось, что комиссован дед был не просто так.

— Из кассы ордер, — пояснил дед, поглубже заползая в кресло. — Что вы у меня деньги приняли. А мне продали бумаги. Чтобы все было официально. По закону.

Юра вспомнил, как Тищенко предупреждал его вчера, что дед слегка сдвинулся на почве социалистической законности, и на душе у него полегчало.

— Я вам, Игорь Матвеевич, — объяснил Юра, — не через кассу акции продаю. Понимаете? Я вам свои личные акции продаю. Поэтому никакого ордера тут быть не может. Поняли меня?

— Не понял, — зазвенел дед командным голосом, и на лице его появилась тревога. — Какие-такие личные? Это что это за сделка такая? Спекуляция, что ли?

Юра взглянул на кабинетные часы, выругался про себя, схватил калькулятор и стал растолковывать деду существо сделки. Через полчаса дед, трижды пересчитав курс доллара к рублю и проверив номиналы бумажек “Форума”, убедился, что никто ничего незаконного не зарабатывает, и несколько повеселел. Но тревога на лице не проходила.

— А вот я сейчас пойду туда, — медленно проблеял дед, о чем-то размышляя. — Отдам бумаги. А они меня спросят, где я их взял…

— Не спросят, — взревел Юра, понимая, что старый придурок уже отнял у него час жизни и останавливаться на этом не собирается. — Не спросят! Они ни у кого не спрашивают! Просто платят деньги — и все. Все! Поняли меня?

Дед решительно замотал головой.

— Так не бывает, — объявил он, отодвигая от себя форумовские бумаги. — Чтобы деньги платили и ничего не спрашивали, так не бывает. Обязательно спросят! А я им что скажу?

— Скажете, что у меня купили! Лично! У меня! Поняли?

— Ага, — злорадно сказал дед. — И они мне поверят. Фигушки! — И он для убедительности поводил перед Юриным носом фигурой из трех пальцев с нестрижеными черными ногтями. — Возраст у меня не тот, чтобы в милиции объясняться. И биография, — голос деда окреп и возвысился, — тоже не та.