Теория двух бутербродов, или Рейс Берлин-Коржаполь - [2]

Ни для кого ни секрет, что держать крупных собак в доме, даже если ты тот еще одинокий холостяк, очень проблематично, хоть и приятно. Но Питер был моим единственным другом, парнем и собеседником. Лучше лишний раз убрать клочки шерсти, разбросанной повсюду и затереть неприятность, чем сидеть и таращиться в потолок, завывая от одиночества. Наверное, Питер этим и занимается сейчас…

Хотелось что-либо изменить в жизни. И я бы нисколько не смутилась, если, наряду с собачьей шерстью, по дому были раскиданы, к примеру, мужские носки. Но мужчин в моей жизни не было, и на горизонте не предощущалось. А поэтому, мне ничего больше не оставалось, как довольствоваться обществом Питера.

– Я дома! – крикнула я, заходя в квартиру и бросив ключи на тумбочку.

Питер тотчас, весело заскулив, прыгнул на меня, чуть не сбив с ног, и обслюнявил лицо. Он всегда так делал. И что я только не предпринимала, чтобы хоть как-то обезопаситься от его настойчивых слюней! Но попытки не привели к должному результату. В конечном итоге, я просто отчаялась и позволила лабрадору делать то, что он любил больше всего.

Я, отталкивая его коленями, кое-как прошла на кухню и насыпала корм в миску.

– Прости, что задержалась, Питер. – говорила я, гладя пса по золотистой гладкой шерсти и понимая, что скоро ему будет очень необходима стрижка. Желательно, как можно короче, иначе я когда-нибудь приду с работы и войду не в квартиру, а в некое подобие громадной «сахарной ваты», только это уже будет не сахар, а клочки шерсти.

После скорой прогулки по собачьим делам пришло время ужина. Для меня первого, а для Питера – второго. Поужинав вместе с ноутбуком в поисках триумфальной праздничной речи для удовлетворения чопорных потребностей немецкого руководящего звена, так и уснула за столом, уткнувшись головой в клавиатуру.

Я бы до утра проспала на ней – кнопочки от усталости показались мне необычайно мягкими, если бы от неловкого поворота головы та не залилась противным писком. Недовольно бурча, я поплелась в спальню и, еле добредя до кровати, плюхнулась лицом в подушку и громко засопела.

Утром я подскочила, как ужаленная, и принялась в спешке собираться, осознав не сразу, что сегодня выходной. Мне ж никуда бежать не надо! Вернувшись в кровать, я еще долго лежала и смотрела в потолок, обдумывая сегодняшний вечер. «Я так и не нашла речь для элитного бомонда, ну что, придется импровизировать! Надеюсь, немецкое руководство не уволит меня после этого! А вдруг я им не понравлюсь, ведь работаю в этой фирме не так давно и еще не успела зарекомендовать себя в качестве высокого специалиста в своем профиле? Ну нет! Главное, что я настроена не упасть лицом в грязь!» – решительно сказала я сама себе.

Питер запрыгнул на кровать и стукнул меня лапой.

– Сейчас! Уже встаю. – погладив его, я свесила ноги с кровати. – Еще много времени, чтобы все успеть! – в тот момент я была абсолютно уверена в том, что все успею. Излишне уверена…

***

Ну конечно, я опять опаздывала! До офиса ехать нужно было около получаса, но ввиду вечных пробок этот скучный процесс занимал практически два часа. Мне совсем не хотелось опаздывать в такой важный день, но сегодня, как ни странно, весь мир против меня! И автобус запаздывал, и ключи от квартиры куда-то странным образом пропали с тумбочки, и Питер сегодня слишком долго резвился на улице, решив мне, вероятно, отомстить за неделю без длительных прогулок.

Безусловно, он каждый день по два раза получал заветное блукание по улицам, в противном случае мне пришлось бы оборудовать квартиру под гигантский собачий туалет! Но эту всю неделю я так уставала, что могла запросто уснуть прямо на улице. Да и пес привык к такому графику. Понимал меня – сделал быстренько свои дела – и бегом домой. Но сегодня что-то пошло не так…

Я быстро поднималась по лестнице здания офиса, перескакивая через ступеньку, а то и две, на бегу поправляя узкое черное платье. Оно под пуховиком, вследствие спешки, задралось до самих трусов.

И вот я добралась до своего кабинета. Он пуст. Алена, видимо, уже ушла наверх, в аудиторию для собраний, где будет грандиозная пьянка русских и немцев. Не знаю почему, но я была совершенно уверена в том, что увижу сегодня немецких интеллектуалов в национальных костюмах. Ну, шортики там, подтяжки, носки до колен… И шляпа с пером! Представляла, вот войду туда, а наше начальство уже водит хоровод, напевая «Ах, мой милый Августин» на своем родном «фрицевском», хватая переполненные кружки пива у мимо проходящих пышногрудых фрейлин в корсетах и озорных платьицах, при этом успевая их ущипнуть с возгласами «у-ля-ля!» – меня передернуло от подобных фантазий.

Недолго думая, я прошла в кабинет, бросив пуховик на свой рабочий стол. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы перевести дух и настроиться на деловой и очень проницательный, непоколебимо-уверенный лад.

Переобувшись в туфли «для особых случаев» на высоком и очень неудобном каблуке, поправив прическу, которая успела за долгую дорогу превратиться в мое обычное состояние волос, а именно, беспорядочный веер, я поспешила наверх. Простояв какое-то время у лифта, показавшееся мне вечностью, и окончательно осознав, что успею постареть, пока дождусь его, поспешила вверх по лестнице на последний этаж. Я удрученно понимала, что снова вспотею, и привести себя в порядок будет уже негде, но опоздать еще на пару десятков минут чревато очень плачевными последствиями. Которые в канун Нового года могли привести к краху и последующему увольнению. Подобной «роскоши» я не могла себе позволить ни под каким предлогом.