Теория доказательств - [75]

Как известно, всякое познание, в том числе в уголовном судопроизводстве, осуществляется чувственным, эмпирическим (непосредственным) и рациональным, логическим (опосредствованным) путем. При всей кардинальной важности первой ступени познания эмпирическое знание ограничено потому, что, во-первых, ограничены естественные возможности органов чувств и, во-вторых, они способны отобразить лишь внешние качества и стороны событий, простейшие отношения между вещами и явлениями. Опосредствованное познание представляет собой основанное на чувственном материале проникновение человеческой мысли в сущность явлений, недоступную простому наблюдению. «Познание, — учит В. И. Ленин, — есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов…» Диалектическое взаимопроникновение разума и чувств состоит в том, что даже самые элементарные познавательные акты практически невозможны без мышления, а самые абстрактные мыслительные процессы насыщены чувственными элементами, исходят из них. И чувства, и разум принадлежат к единому целому —человеческому познанию, они не существуют друг без друга, неразрывно связаны между собой. Поэтому принципиально неправильно представлять процесс познания в виде раздельных, разновременных и сменяющих друг друга стадий: чувственной и рациональной. Нельзя согласиться с безоговорочным отнесением каких-то познавательных действий в уголовном судопроизводстве только к живому созерцанию, а каких-то —к абстрактному мышлению. Неточность подобного представления состоит в том, что оно позволяет считать, будто в одних случаях следователь и судья не мыслят, а лишь накапливают наблюдения и будто в иных случаях возможны «сугубо рациональные» формы познания, лишенные чувственной информации. Представляется, что неточным является утверждение А. А. Старченко, который писал, что в судебном познании непосредственное наблюдение отдельных фактических обстоятельств и логические выводы и оценки не должны совмещаться в одном лице. Речь может идти лишь о недопустимости совмещения в одном лице различных процессуальных функций, а не различных познавательных форм, свойственных любому процессу познания.

Всякое познание является единством непосредственного и опосредствованного. В философской литературе отмечается, что чистое чувственное познание как самостоятельный этап имеет место только в истории человечества и в какой-то степени в процессе становления мышления ребенка. У современного взрослого человека мышление и чувство перестали быть последовательно сменяющими друг друга этапами. Они являются неразрывно связанными моментами единого процесса познания Сказанное, конечно, не означает невозможности аналитически вычленить эти две стороны в процессе познания Необходимость такого выделения обусловлена тем, что преобладание чувственных или рациональных элементов служит основой для классификации источников наших знаний, различия в методах их проверки и оценки. Различие чувственного и рационального отражается не только в познавательной, но и в удостоверительной стороне доказывания. Соответственно различают эмпирическое и рациональное доказывание Первый вид доказывания имеет место в том случае, когда для удостоверения определенного положения достаточно непосредственно воспринять предмет и предъявить его другим лицам, тем самым подтвердив справедливость доказываемой мысли. Так можно, например, доказывать наличие или отсутствие дефектов в одежде, осмотрев и предъявив эту одежду. Рациональное, логическое доказывание имеет место тогда, когда объект мысли недоступен восприятию, когда получение знаний и их удостоверение происходят при посредстве других предметов и сведений о них. Тот же факт —наличие дефектов в одежде —может быть установлен и удостоверен документом мастерской о приеме одежды в ремонт, показаниями мастера и т. п. Далеко не всегда эмпирическое и логическое доказывания взаимозаменяемы. Область применения первого значительно уже, чем второго. Обычно это объясняют тем, что событие преступления как таковое к моменту расследования и судебного разбирательства находится в прошлом и лишь в силу этого недоступно непосредственному восприятию. Надо отметить также, что преступление как предмет познания имеет сложный и многосторонний фактический состав и ни один очевидец не может созерцать всех его элементов в совокупности (приготовительных действий, сговора участников, субъективной стороны, причинной связи между действием и результатом, причин и условий, способствовавших совершению преступления, и т. д.). Все это в совокупности устанавливается, доказывается при посредстве других фактов, а последние —через информацию о них. В указанном смысле доказывание в уголовном судопроизводстве есть опосредствованный процесс. Но если путь непосредственного наблюдения в уголовно-процессуальном доказывании исключен применительно к преступлению в целом, то вовсе не исключен в отношении отдельных фрагментов этого события, применительно к некоторым фактическим обстоятельствам, которые сохраняются в своей относительной неизменности и бывают доступны для непосредственного восприятия. Если имело место материальное отражение (изменение состояния объектов и т. п.), то возможно эмпирическое доказывание отдельных фактов, хотя преобладающей формой является доказывание рациональное, опосредствованное. В предыдущем изложении уже указывалось на отличие доказательства и доказывания в уголовном процессе от соответствующих понятий, употребляемых в логике. Для того, чтобы полно охарактеризовать процесс расследования, необходимо отметить не только известную общность одноименных логических и процессуальных понятий, но и их особенности и различи Строго говоря, классической логике вообще не известен тер мин «доказывание». В ней обычно пользуются понятием «доказательство», которым обозначают установление истинности ка кого-либо суждения путем его выведения из других суждений, считающихся истинными. Иначе говоря, логическим доказательством называют процесс обоснования какого-либо положения, само рассуждение, т. е. мыслительный процесс. То, чем обосновывается определенная мысль, именуется не доказательством, а аргументом. О несовпадении логического понятия аргумента с процессуальным понятием доказательства уже упоминалось. Здесь же необходимо отметить, что если в логике получение какого-либо знания путем вывода из других суждений является системой чисто умственных операций, то доказывание в уголовном процессе не исчерпывается работой мысли, а состоит в системе реальных практических действий следователя, прокурора, суда и иных участников процесса. Рассматривая отличие логического доказательства и судебного доказывания, А. И. Трусов замечает, что логика имеет дело лишь с мыслительным материалом и мыслительными процессами, тогда как в судебном доказывании оперируют не только мыслями, но прежде всего фактами Сказанное, однако, не отличает уголовно-процессуальное доказывание, ибо, как признает сам А. И. Трусов, этот процесс оперирования фактами неизбежно принимает в нашей голове форму логического мыслительного процесса. В этом, собственно, и состоит универсальное значение законов логического мышления для всех отраслей знания. Существо же вопроса состоит в том, что логика оперирует лишь готовыми знаниями, понятиями, отвлекаясь от источников этих знаний, их отыскания, запечатления, удостоверения, документирования и практической проверки, т. е. всего того, что также составляет содержание процесса судебного доказывания. Доказывание в уголовном судопроизводстве —это не чисто логическая, познавательная, а прежде всего практическая деятельность, регламентированная законом; мыслительная работа только одна сторона этого процесса, органически вплетенная в него. Она объективируется, отражается в следственных и судебных действиях (проведение допросов, осмотров, назначение экспертиз и т. и.), в решениях по делу. Поэтому судебное доказывание нельзя сводить к умственной деятельности, к мыслительному процессу. Другую крайность представляет взгляд, согласно которому умственные процессы не входят в уголовно-процессуальное доказывание. Если первая точка зрения сводится, по существу, к отождествлению логического доказательства с процессуальным доказыванием, то вторая —к их резкому противопоставлению. Рассмотрим доводы, лежащие в основе такого суждения. Его сторонники исходят из того, что доказывание в уголовном процессе регулируется правовыми нормами, а мышление —объективными закономерностями, которые не могут быть предметом правового регулирования. Отсюда сторонники рассматриваемой точки зрения заключают, что доказательственное право определяет порядок процессуальной деятельности, а не мыслительные процессы ее участников и, следовательно, что мышление не включается в уголовно-процессуальное доказывание. Несомненно, нельзя отождествлять объективные закономерности природы, общества и мышления с законодательными актами, но сила и жизненность правовых норм определяется тем, насколько они отвечают объективным закономерностям.