Теория бань - [18]

Дело в том, что слово «баня» распространилось на Руси лишь в XI веке как чужеродный церковный термин, означающий очищение водой. В этот период крестившаяся в христианскую веру Русь осваивала все новые холодные лесистые верховья Днепра и Волги. Русские при этом могли круглогодично мыться лишь в черных мытных курных землянках — мовнях для омовений и каких-либо иных способов мытья не знали и иметь не могли. Конечно, на жаркое лето можно было соорудить сезонную купальню в виде мостков прямо в реке, чтобы искупаться, обмыться (что и соответствует, строго говоря, интернациональному термину «баня»). Но для мытья в любые (в том числе зимние) периоды русские непременно строили у реки отапливаемую черную мытную землянку, причём порой настолько жаркую, что после неё, прогревшись или пропарившись и исхлеставшись, не страшно было обмыться (помыться и облиться) даже ледяной водой. Так ещё лет сто-двести тому назад даже во многих городских простонародных банях по бедности мылись после парилки на открытом банном дворе даже зимой. Даже с массовым распространением металлической посуды в русских городских и деревенских условиях вплоть до XX века проще было нагреть компактное помещение до крайне высокой температуры, чем нагреть до умеренно высокой температуры большое количество воды для ванн и купелей. Поэтому русские в быту воспринимали баню в первую очередь как жаркое помещение (в отличие от европейцев, считавших баней скорей тёплую ванну или купель), в котором можно помыться малым количеством теплой воды. Причем именно помыться (очиститься), а не просто погреться, попотеть или искупаться. И если бы русские сохранили слово «мовня» и не сменили бы его на чужеземное и очень неопределённое слово «баня», то наших недоразумений в терминологиях русского мытного дела не было бы и поныне. Не случайно чопорное полуцерковное название «баня» с трудом приживалось в народе. Чаще всего в официальных документах царской России мовню называли мыльной избой, мытной избой, помойным заведением, помывочным учреждением и т. п.

3.2. Баня как мытная процедура

Русские испокон веков связывали баню не просто с водной процедурой, а с мытьём. Сейчас об этом часто то ли забывают, то ли стесняются говорить. Что, мол, низменное мытьё по сравнению с пользой потения и прелестью общения. И потому упускают самое главное.

Дело в том, что любая водная процедура превращается в мытьё только при расчесывании тела, при соскабливании (оттирании) грязи с кожи. Вне бань эта приятная пикантная процедура считается неприличной и даже дурной привычкой, свидетельствующей о низкой культуре человека. Но расчесывание — это вовсе не привычка, приобретенная при жизни. Желание почесаться — это врожденный рефлекс, генетически заложенный до рождения в мозг всех млекопитающих, и который не может быть подавлен никакой силой воли. Культурный человек подавляет не желание, а силой воли осознанно воздерживается от рефлекторных действий, тем самым формирует привычку не чесаться тогда, когда хочется почесаться.

Чесаться в обществе — это показать всем, что у вас либо грязная кожа, либо завелись нательные насекомые, либо появился недуг в форме зуда (дерматит, аллергия, диабет). А вот чесаться при купании означает мыться. Процедура соскабливания и выдавливания загрязнений с размягчённой в горячей воде кожи не просто полезна, но и очень приятна. Форма ногтей человека очень подходит для расчесывания.

Кожный зуд (также как и чувство голода) является видоизменённым чувством боли, обусловленным раздражением нервных окончаний в коже. Каждый знает, как это ужасно испытывать зуд в таком месте, до которого нельзя достать рукой, например под гипсом. И каждый знает, как приятно расчёсывать, например, укус комара, хотя это и не приносит облегчения. Примерно такие же ощущения возникают, когда потеет грязная засаленная кожа. Появляется неукротимое желание соскоблить распаренную грязь. Именно этот механизм очистки кожи предусмотрен природой как основной рефлекс для многих млекопитающих — неукротимое желание почесать загрязнённую кожу.

Как ни варварски это звучит, истинные любители бань по всему миру (и в России, и в Турции, и в Финляндии) приходят в баню вовсе не потеть, а чтобы, вспотев, как следует почесаться, потереться. Зуд кожи от распаренных загрязнений заставляет человека мыться «дочиста». Низменное удовольствие от неспешного длительного расчесывания делает приятной саму операцию мытья. Поэтому так почитаемы в банях веники, скребки, мочалки. В плане мытья никакой душ, даже с гидромассажем и суперсухой сауной, никогда не сравнится по параметрам наслаждения (животного удовольствия) с процессами расчесывания кожи во влажных хаммамах и паровых банях. Недаром в народе порой хвастаются — вон сколько веников сегодня в бане вдрызг исхлестали! Ясно, что просто для парения (обмахивания) одного-единственного веника хватило бы на сотни людей. Но расчесывание оказывается порой важней, чем пар. Это понял даже Пушкин, поставивший тифлисскую жесткую мочалку из грубой шерсти (щетины) в один ряд с русским веником. Если в бане не хлестаться, не тереться и не чесаться — это уже не русская баня. Вспомним «Василия Тёркина» А. Твардовского: «Ходит веник жарким чёсом по малиновой спине…» Кстати, именно раздражение кожи «чёсом веника» или жёсткой мочалкой резко усиливает прилив крови в микрокапилляры распаренной кожи, вызывая такую гиперемию (покраснение), какой не бывает даже при сколь угодно сильном нагреве кожи. Кроме того, в распаренных мышцах тела исчезают постоянные неощутимые напряжения и дрожь, что создаёт чувство полной расслабленности (кайф), при этом душа требует мощных механических воздействий (надавливаний, разминаний, растяжений мышц), называемых ныне массажем. Известно ведь, что и в русских, и в турецких банях почитаемы были даже удары палками и выворачивания суставов, доставлявшие высшее удовольствие и удовлетворение.