Теории личности - [20]

Теоретики личности резко расходятся в мнениях относительно познаваемости — непознаваемости. До некоторой степени эти разногласий связаны с позицией, которую они занимают по другим базисным положениям. Например, сторонник детерминизма и объективности будет рассматривать человеческую личность как доступную научному познанию; в сущности, эти два положения потенциально помещают поведение человека в традиционную сферу научного анализа.

Джон Б. Уотсон исторически олицетворяет собой познаваемость как философское положение. Уотсон был абсолютно убежден в том, что систематическое наблюдение и научный эксперимент помогут открыть принципы, лежащие в основе поведения человека (Lundin, 1963). Используя этот подход, психологи — бихевиористы, начиная с Уотсона, выдвигали соответствующие концепции личности. Так, в бихевиористском подходе к личности у Скиннера индивиды рассматриваются как максимально познаваемые в рамках науки. На другом полюсе континуума познаваемости — непознаваемости располагается феноменологическая теория Роджерса. В своей книге «Центрированная на клиенте терапия» Роджерс доказывал, что каждый индивидуум живет в постоянно меняющемся мире субъективного опыта, являясь его центром (Rogers, 1951). Он развил это представление дальше на основе убеждения, что личный мир опыта является конфиденциальным, частным, и может быть познан в подлинном или полном смысле только самим субъектом. Каким бы полным знанием о личности мы ни обладали в будущем, данный взгляд с необходимостью подразумевает, что индивидуумы не могут быть познаны наукой (в данном случае наукой психологией, занимающейся людьми).

Если персонолог убежден, что индивидуумы в конечном счете познаваемы средствами науки, он будет продолжать развивать и проверять свою теорию методологически тщательно, убежденный в том, что благодаря своему подходу постигнет человеческую природу. То, что это может и не произойти при его жизни, не является препятствием, потому что он уверен: его труд значительно ускорит продвижение психологии к конечной цели. С другой стороны, если теоретик допускает непознаваемость индивидуума научными методами, он будет более расположен выйти за пределы науки в поисках способов понимания людей. Практически он может поддаться соблазну включить в свою теорию концепции, традиционно считающиеся «ненаучными» и/или активно настаивать на новом определении психологии как науки, чтобы подобные концепции стали более приемлемыми для психологов. В любом случае его теория и методология будут отражать его убеждение в том, что природа человека непознаваема средствами современной психологии.

Несколько слов об основных положениях

Глубокий анализ рассмотренных выше основных положений показывает, что они до некоторой степени концептуально пересекаются. Например, трудно вообразить себе теоретика, который допускал бы реактивность без обязательной соотнесенности с объективностью. Одной из граней уверенности в том, что поведение человека представляет собой реакции на внешние факторы, является убеждение, согласно которому эти внешние факторы обладают первостепенной важностью. Однако эти девять положений все же достаточно обособлены друг от друга, и этим оправдано рассмотрение их как самостоятельных единиц. Возможность данного подхода подтверждают противоположные полюса упомянутых двух положений — проактивность и субъективность. Проактивность связана с вопросом о мотивации — являются ли сами люди творцами своего поведения? Субъективность связана с опытом — как влияет субъективный опыт на поступки людей?

Главная причина обращения к каждому из девяти положений в отдельности состоит в том, что с их помощью можно устанавливать релевантные различия между теоретиками. В конкретной рассматриваемой теории одни из них будут выступать более явно, чем другие, а степень влияния того или иного положения будет варьировать от теории к теории. Если, например, позиция персонолога четко не определена на одном из двух полюсов оси субъективность — объективность, это положение будет играть относительно незначительную роль в его теоретических построениях. Другой теоретик может занять совершенно определенную позицию вблизи одного из двух экстремумов, и тогда фактор субъективность — объективность будет доминирующей темой в его рассуждениях. В дальнейшем мы проясним позиции ведущих теоретиков относительно каждого положения, чтобы отчетливо понять внутренние соотношения между базисными положениями и теорией.

Наконец, имеет смысл обратиться к истокам этих основных положений и выяснить, откуда они берут начало. Мы убеждены, что они являются одной из граней мировоззрения самого ученого — в них находит свое отражение его склад личности. Предположения теоретика о природе человека — это неотъемлемая часть его индивидуальности, наряду с другими глубоко укоренившимися убеждениями, основополагающими ценностями и установками. Таким образом, исходные положения приобретаются и развиваются так же, как и другие убеждения теоретика об устройстве мира.

Из этого утверждения следуют очень глубокие выводы. Характерно, что концепции о человеческом поведении в значительной степени отражают то, что персонологи думают о себе и об окружающих. Для некоторых из них данное заключение является неизбежным — разбирая их теории, мы легко можем узнать многое о них самих и об их воззрениях на личность. В этом ракурсе биографические очерки, включенные в каждую главу, приобретают дополнительное значение: изучая обстоятельства жизни исследователя — теоретика, мы получаем дополнительную возможность проследить личные истоки его теоретических убеждений.