Тени забытых предков - [13]

Шрифт
Интервал

Палагна шла по мокрым травам и слегка дрожала от утреннего холодка. Она была уверена, что ее никто не увидит, а если и увидит, так что? Конечно, жалко было, если бы ее ворожба оказалась напрасной. О другом не думала. Еще на благовещенье она зарыла в муравейник соль, булку и монисто, и теперь следовало все это оттуда достать. Понемногу привыкла к холоду. Ее упругое тело, еще не знавшее материнства, свободно и гордо плыло по молодым травам царынки, такое розовое и свежее, как позолоченное облако, полное теплым весенним дождем. Наконец остановилась под буком, но, прежде чем разрыть муравейник, подняла руки к небу и с удовольствием потянулась всем телом, хрустнув косточками. И вдруг почувствовала, что теряет силы, что ей как-то нехорошо. Опустила беспомощно руки, взглянула перед собой и внезапно как бы провалилась в черную огнистую бездну, не отпускавшую ее от себя.

Юра-знахарь стоял за изгородью и глядел на Палагну.

Она хотела крикнуть на него — и не могла. Хотела закрыть грудь руками — но у нее не было сил их поднять. Старалась убежать — и врастала в землю. Обомлев, стояла бессильная и упорно смотрела на два черных уголька, лишивших ее силы.

Наконец в ней шевельнулась злость. Ни к чему ее ворожба! Она сделала над собой усилие, чтобы разжечь эту злобу, и сердито крикнула ему:

— Чего уставился? Не видел?

Не спуская с нее глаз, сковавших ее, Юра блеснул зубами.

— Такой, как вы, Палагна, ей-богу, не видел.

И закинул ногу через изгородь.

Она видела хорошо, как плыли к ней эти два горящие уголька, испепелившие ее волю, а все же стояла и не могла пошевельнуться, то ли в сладком, то ли в страшном ожиданье.

Он уже был близко. Видела узоры его безрукавки... Раскрытый рот, блестящие зубы... приподнятую руку... Теплое его тело задышало рядом с ней, а она все еще стояла.

И только когда железные пальцы стиснули ее руку и привлекли к груди, она с криком вырвалась и бросилась домой.

Знахарь стоял, раздувая ноздри, и смотрел, как тело Палагны белело, изгибаясь, над травами, будто волны Черемоша.

Затем, когда Палагна уже исчезла, он перелез через изгородь и снова начал сеять по выгону пепел вчерашней ватры, чтобы корова и мелкая скотинка, которые будут здесь пастись, обильно плодились, чтобы каждая овца приносила по два ягненка...

Палагна прибежала домой злая. Хорошо, что хоть Иван ничего не видел. Ну и соседушка славный, чтоб ему сгореть! Не нашел другого времени... Чтоб тебе!.. А то, что ее ворожба была напрасной, так этого уже не поправишь. Колебалась, рассказывать про Юру Ивану или не тревожить его. Еще драка выйдет или ссора, а знахаря только задень! Вот надо было бы дать ему пощечину, да и все... Но Палагна знала, что она не в состоянии поднять на него руку. Даже при одной мысли об этом ощущала слабость во всем теле, в руках и ногах какое-то сладкое изнеможение. Ощущала словно паутину на всем теле от горячего взгляда черных глаз, от жадно раскрытого рта, от блеска зубов. И что б она ни делала в тот день, взгляд знахаря ее сковывал.

Около двух недель прошло с того времени, а Палагна не говорила Ивану о встрече с Юрой. Она только присматривалась к мужу,— что-то давило его, какая-то тоска томила Ивана и делала слабым, что-то старческое, водянистое светилось в его усталых глазах. Заметно худел, становился равнодушным. Нет, Юра лучше. Если бы захотела любовника, выбрала бы Юру. Но Палагна была гордой, ее силком не возьмешь. Да к тому еще была сердита на знахаря.

Однажды они встретились у реки. Палагне на мгновение показалось, что она голая, что тонкая паутина окутала все ее тело. Она точно сквозь сон услыхала:

— Как спали, Палагночка-душечка?

На языке у нее вертелся ответ: «Хорошо, как вы?» Но она удержалась, надулась, высокомерно подняла голову и прошла мимо, словно не заметила его даже.

— Как здоровье? — услыхала сзади во второй раз.

Но не оглянулась.

«Ну, теперь жди беды!» — подумала со страхом.

И верно, едва вернулась домой, как Иван встретил ее известием, что сдохла овца. Но удивительно, ей совсем не было жалко овечки. Даже злилась, что Иван так убивается из-за овцы.

Юра больше не переходил Палагне дорогу. Однако ее мысли все чаще обращались к нему. С любопытством, охотно прислушивалась Палагна к рассказам о его силе и удивлялась как много он может, этот горячий Юра, который не видел никого лучше Палагны! Он был могучий, сильный, все знал. От его слова вмиг гибла скотина, сох и чернел, как дым, человек; он мог наслать смерть и подарить жизнь, разогнать тучи и остановить град, огнем черного глаза испепелить врагов и зажечь в женском сердце любовь. Он был земным богом, этот Юра, хотевший Палагну, простиравший к ней руки, в которых он держит силы мира.

Иногда ей было жаль коров и мужа, они все таяли, как туман, на мгновенье оседавший на пихтах. С тоской она шла на царынку под бук и там чувствовала на своей груди теплое дыхание Юры, железные его пальцы. Она стала бы его любовницей, если бы он появился в эту минуту.

Но он не появлялся...

Был знойный день. Игрец ушел во мглу. Над землей стоял пар, а от Черногоры беспрестанно бежали тучи и лились дожди, освещенные с одной стороны солнцем. Так парило, что Палагна ни за что не полезла бы на вершину, если бы не приснился ей сон, предвещавший скотине недоброе. Она хотела проведать коров в лесу. Вокруг нее горы дымились во мгле, словно закипели горные потоки, и от них валил пар. Внизу шумел Черемош. Ему жестко было лежать на скалах, и он перескакивал с камня на камень. Но едва успела Палагна взобраться наверх, как с Черногоры махнул крылом ветер и закачались деревья. «Не было бы бури» — подумала она и обратилась лицом к ветру. Ну, так и есть... Там клокотала тяжелая сине-белесая туча. Казалось, сама Черногора поднялась в небо, готовая опуститься на землю и все раздавить. Ветер бежал впереди нее и расталкивал пихты, а горы и долины почернели сразу, как после пожара. Нечего было и думать идти дальше. Палагна спряталась под шатром пихты. Пихта скрипела. Издалека мягко катился гром; тени стремительно бежали по горам, смывая краски, а высокие пихты сгибались вдвое на далеких вершинах. «Еще град выпадет»,— пугалась Палагна, плотно запахивая безрукавку.


Еще от автора Михаил Михайлович Коцюбинский
Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

В 157 том БВЛ вошли повести и рассказы известного украинского писателя М. Коцюбинского: «На камне», «В грешный мир», «Смех», «Он идет», «Неизвестный», «Что записано в книгу жизни», «Тени забитых предков» и др., а также стихотворения, поэмы («Старая сказка», «Вила-посестра», «Изольда Белорукая») и драмы Леси Украинки («В катакомбах», «Лесная песня», «Каменный хозяин», «Оргия»). Вступительная статья, составление и примечания Александра Дейча. Иллюстрации: И. Ижакевича, Н. Лопуховой, В. Чабаника, Г. Якутовича.


Intermezzo

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На острове

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лошади не виноваты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На камне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Хвала жизни!

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.