Тени старой квартиры - [9]

Шрифт
Интервал

– Решила сразить новых соседей наповал? – усмехается папа, усаживая нас в такси.

– Второго шанса произвести первое впечатление не будет, – оглядывает нас критическим взглядом мама. Мы с папой недотягиваем до ее элегантности, но мамиными усилиями составляем достойный второй план. Папа называет это «галерка». Или «семейные галеры» – по обстоятельствам.

Сегодня мы переезжаем в новую комнату, в новую квартиру – на Грибоедова, совсем недалеко от папиного места работы – Кировского театра. Новую школу мама мне тоже уже присмотрела.

Войдя в парадное, мама благосклонно оглядывает лифт, чуть менее благосклонно – поцарапанные стены.

– Раньше такого на лестницах не было.

– Раньше и небо было посинее, – примирительно говорит отец.

– Раньше дворники закрывали парадные на ключ и дежурили ночами, а теперь все распустились. Никакого контроля.

Мы с папой переглядываемся, он подмигивает: за мамой всегда должно оставаться последнее слово. В любом случае – мне наплевать на лифт.

– А девочки в квартире есть моего возраста? – не выдерживаю я.

Мама поводит плечом:

– Мало тебе будет школьных подружек?

Я опускаю глаза: еще неизвестно, какие они окажутся – эти подружки из новой школы. И будут ли?

Дверь открывает полная женщина с темными усами над верхней губой, в папильотках и халате. Мама с незнакомкой внимательно оглядывают друг друга, и по тому, как мама выпрямляет и без того прямую спину, я понимаю: счет 1–0 в мамину пользу. Стратегия удалась. Перевожу взгляд на папино лицо – очень серьезное, а глаза – смеются.

– Лали Звиадовна, а это – мой муж, Заза Отарович. Дочь, Тамара, – мама умеет представляться так, как будто за ее именем-отчеством следует королевский титул. Я чувствую себя неуютно, исподтишка оглядывая квартиру: большая прихожая с камином, дальше – уходящий в полутьму коридор с множеством дверей. У дверей стоят тумбочки, калошницы. Справа висит телефон, над ним – велосипед. Где-то в глубине бубнит мужским голосом радио: «…а к 1965 году увеличение общего объема выпуска продукции. За семилетие на предприятиях города предстоит выпустить только паровых, газовых и гидравлических турбин…»

– Вытирайте ноги хорошенько. Пока ваши грузчики едут, покажу вам тут… Меня Галина Егоровна зовут. Пирогова. – И проходит вперед, перебирая толстыми ногами в тапках на лосевой подошве. Указывает на телефон: – Плата – по числу проживающих, независимо от количества переговоров.

Мама кивает – мол, в курсе. Одобрительно оглядывает просторную прихожую – сейчас часто даже из коридора умудряются комнатушку выгадать.

– Это, – показывает Пирогова на первую дверь направо, – комната Ксении Лазаревны. Там же – Иришина, проходная. Здесь мы живем, – она распахивает двойные створки следующей двери.

За столом у окна сидят упитанный рыжеватый мальчик лет десяти и девочка – светлые крысиные косички уложены жидкой корзиночкой, по виду первоклашка – и едят суп.

– Ленка, Валерка, поздоровайтесь, – приказывает Галина Егоровна.

– Здрасте, – гнусаво говорит мальчик.

– Добрый день, – мама вежливо улыбается, но улыбка застывает, наткнувшись на ковер с оленями. Мама их ненавидит.

– Телевизор, – неправильно истолковав ее взгляд, с гордостью поясняет Пирогова. – Мы в квартире единственные с ним… – она поднимает вопросительный взгляд на маму, и мама вскидывает голову.

– А мы решили пока не брать. Времени вечерами мало – поговорить, журнал почитать, вот уже и спать пора.

Счет, похоже, сравнялся: 1–1.

– Ясно, – усмехается Пирогова, поправив халат на большой груди. – Ну, если найдете время, приходите.

А мама вдруг вздрагивает – девочка с жидкими косичками оказывается рядом, хватает ее за руку. Кончик тоненького носика чуть дергается, как у лисички, глазки с бесцветными ресницами блаженно прикрыты:

– Вкусно.

Мама испуганно дергает рукой. Пирогова краснеет:

– Ленка, а ну иди уроки делай!

И на вопросительный взгляд мамы поясняет:

– Больно она у меня до запахов охочая. А у вас духи редкие, наверное?

Мама сдержанно кивает.

– Грез, «Кабошар». Новый парижский аромат.

Это момент маминого торжества – она даже благосклонно смотрит на девочку, отошедшую на пару шагов, но продолжавшую буравить ее серыми глазками. Это уже даже не 2–1, а окончательная победа. Не зря папа на них всю зарплату ухнул!

А Пирогова, кивнув с деланой небрежностью – мол, подумаешь, французские духи, – закрывает дверь и показывает квартиру дальше.

– Здесь комната Анатолия Сергеича с Зиной, познакомитесь. Славные люди.

Мы идем полутемным коридором, завешанным тазами, стиральными досками, цинковыми ванночками, лыжами и велосипедами. За комнатой неизвестных Аршининых оказывается кухня, где стоит – курит в форточку спиной к нам – крупный мужчина в пижаме х/б в полоску. Это он слушает радио. Внимательно, как сводку с фронтов.

– Муж мой, – с гордой нежностью указывает на него Пирогова, – Алексей Ермолаич. Кухню потом покажу. Тут, – она нажимает кнопку выключателя в конце коридора, – наша ванная комната. Стирать можно, но не в ванне. На кухне – в порядке исключения, только когда ванная занята, и по мелочи.

Папа присвистывает – ванная комната облицована красивым белым кафелем.


Еще от автора Дарья Дезомбре
Сеть птицелова

Июнь 1812 года. Наполеон переходит Неман, Багратион в спешке отступает. Дивизион неприятельской армии останавливается на постой в имении князей Липецких – Приволье. Вынужденные делить кров с французскими майором и военным хирургом, Липецкие хранят напряженное перемирие. Однако вскоре в Приволье происходит страшное, и Буонапарте тут явно ни при чем. Неизвестный душегуб крадет крепостных девочек, которых спустя время находят задушенными. Идет война, и официальное расследование невозможно, тем не менее юная княжна Липецкая и майор французской армии решают, что понятия христианской морали выше конфликта европейских государей, и начинают собственное расследование.


Призрак Небесного Иерусалима

Мертвецы всплывают в Москве-реке; сидят, прислонившись к древней стене Кутафьей башни; лежат, четвертованные, на скамеечке в Коломенском… Несчастные были убиты жуткими средневековыми способами, а в чем их вина – знает только убийца. Маньяк, ставящий одну за другой кровавые метки в центре столицы, будто выкладывает жуткий пазл.По страшному следу идет пара с Петровки: блатная стажерка, выпускница МГУ, с детства помешанная на маньяках, и опытный сыскарь, окончивший провинциальную школу милиции. Эти двое терпеть не могут друг друга, но идеально друг друга дополняют.


Лотерея

«Верьте мне, сказки про Золушек встречаются, и они всегда связаны с принцами, тут главное – не затянуть сюжета. Однако принцы в наше время понятие относительное, не всегда оправдывающее свою исконную сказочную репутацию.У Ксении в жизни было крайне мало ярких эпизодов…».


Портрет мертвой натурщицы

В Москве при странных обстоятельствах исчезают девушки. Не звезды, не манекенщицы, не дочки банкиров — а продавщицы и уборщицы, непривлекательные, полноватые, с неудавшейся личной жизнью. А потом их обнаруживают в своих квартирах, но уже бездыханными, со следами удушения тонким шнуром. И на теле каждой жертвы эксперты находят старинные эскизы, подписанные по-французски «Ingres». Энгр — имя мэтра французского неоклассицизма. Но как подлинные эскизы к гениальному полотну «Турецкие бани» могли попасть в убогие хрущевки на московских окраинах? Ведь все наброски к великой картине должны находиться на родине знаменитого художника, в музее Энгра в Монтобане! Парижская префектура проверяет и… обнаруживает подмену.


Ошибка Творца

В Москве идет охота на красивых людей: погибают актриса, телеведущий, манекенщик… Они никак не связаны между собой, и следствие скоро заходит в тупик: растворяются в тумане наемные киллеры, невиновные признаются в убийстве, которого не совершали, а настоящий преступник, напротив, выходит из зала суда за «недостатком улик»… Это полный провал. Оперативникам с Петровки Марии Каравай и Андрею Яковлеву такая череда неудач в новинку: они не могут отпустить нераскрытые дела и, пытаясь нащупать «корень всех зол», обнаруживают тонкую нить, уходящую в «лихие 90-е», в те времена, когда жертв еще и на свете-то не было… Давнее преступление, задуманное как благо, оборачивается трагедией, затягивая в свою воронку все больше людей.


Тайна голландских изразцов

Странная кража случается в особняке в Царском Селе под Санкт-Петербургом – неизвестный забирает только 20 изразцов фламандской работы, объединенных одной темой: играющими детьми. Хозяин дома, состоятельный бизнесмен, не на шутку заинтригован и просит оперативника с Петровки Марию Каравай, блестяще зарекомендовавшую себя в делах, связанных с историей и искусством, заняться «частно» этим делом. В это же время в Москве почти одновременно вспыхивают пожары: один – в шикарном отеле «Метрополь», другой – в офисе на Патриарших.


Рекомендуем почитать
Царствие благодати

В Ричмонде, штат Виргиния, жестоко убит Эфраим Бонд — директор музея Эдгара По. Все улики указывают: это преступление — дело рук маньяка.Детектив Фелисия Стоун, которой поручено дело, не может избавиться от подозрения, что смерть Эфраима как-то связана с творчеством великого американского «черного романтика» По.Но вдохновлялся ли убийца произведениями поэта? Или, напротив, выражал своим ужасным деянием ненависть к нему?Как ни странно, ответы на эти вопросы приходят из далекой Норвегии, где совершено похожее убийство молодой женщины — специалиста по творчеству По.Норвежская и американская полиция вынуждены объединить усилия в поисках убийцы…


Голливудский участок

Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…


Преступления могло не быть!

Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.


Сдирающий кожу

Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.


Пенсионная разведка

Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.


Безмолвные женщины

У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.


Молчание Апостола

Скандально известный профессор символогии Джон Лонгдейл с трибуны научной конференции во всеуслышание объявил, что намерен поведать всему миру о невероятном открытии, которое способно обрушить устои современного христианства. Однако озвучить сенсацию профессор не успел: в тот же вечер он был жестоко убит. А в тысячах километров от Лондона, на острове Патмос, совершено жуткое массовое убийство паломников: с тел несчастных были срезаны огромные лоскуты кожи. Скотленд-Ярд связывает оба преступления с сэром Артуром МакГрегором, которому профессор назначил встречу незадолго до своей гибели, а также с ассистентом профессора француженкой Эли.