Тени прошлого - [79]

Я видел, как из клиники вышел Пирс Нолан. Я сразу его узнал. Его фотографии постоянно печатали в газетах. Он был очень известен. На выборах мой отец работал в его избирательном штабе. Я встречал его дочек на катке и в бассейне.

С ним была докторша, на вид очень расстроенная. Они положили какой-то большой ящик в багажник его «бьюика», и он сразу же уехал, и я двинулся за ним. Просто хотел с ним поговорить. Я был в отчаянии. Он остановился у кафе «Белый замок» на бульваре, и я вошел за ним внутрь. Он звонил по телефону-автомату. Когда он положил трубку, я подошел и сказал, что хочу поговорить с ним по важному личному делу.

Он ответил: «Конечно, сынок» — и угостил меня чашкой кофе. Поначалу он мне показался неплохим парнем. Я сказал, что мне нужна его помощь. Попросил его поговорить с доктором Уэнтворт, чтобы она не отдавала моего ребенка на усыновление. Он ведь был влиятельным человеком и вполне мог устроить это дело.

Но этот сукин сын ничего не хотел слушать. Сказал, что я слишком молод, чтобы становиться мужем и отцом. Начал читать мне нотации, что, мол, сначала я должен окончить школу и отслужить в армии. Что я не могу содержать семью, что у меня будут другие дети. Я попытался возразить, но он сказал, что ему пора идти. Я пошел за ним на стоянку. Казалось, он сейчас погладит меня по голове и велит идти домой и быть хорошим мальчиком. Но я не хотел, чтобы ко мне относились как к ребенку. Он все твердил, что я слишком молод. Мы повздорили. Я сказал ему, что я уже мужчина, а не ребенок. И уже стал отцом. Ведь это я сделал ей ребенка, не так ли?

Но этот ублюдок рассмеялся и сказал, что этого недостаточно, чтобы считаться взрослым мужчиной. Он еще смел надо мной смеяться!

Потом он сел в свою большую машину и укатил. А я побрел домой. Но я не мог ни есть, ни спать. Как же я ненавидел их обоих! Мне позвонил приятель и сказал, что Лорейн уже вернулась домой. Когда я попытался позвонить ей, ее отец бросил трубку.

Я всю ночь не сомкнул глаз. Терпение у меня кончилось. На следующий день я решил пойти в клинику и забрать своего ребенка. И пусть эта Уэнтворт вызывает полицию. Пусть они сажают меня в тюрьму. Мне было наплевать.

Но как ни странно, она этого не сделала. Даже после того, как я оттолкнул ее от двери и ворвался внутрь. Но ребенка нигде не было. Все кроватки были пустыми. Девушка, которая ухаживала за младенцами, тоже куда-то ушла. Докторша была в клинике совершенно одна. Я хотел знать, где мой ребенок. Она ответила, что его уже усыновили. Тогда я стал требовать имя и адрес приемных родителей. Зашел к ней в кабинет, чтобы посмотреть записи. Она сказала, что никаких записей нет, и попыталась выставить меня за дверь.

Она ударила меня по щеке, и я набросился на нее с кулаками. Это продолжалось довольно долго, я все никак не мог остановиться. Когда все было кончено, я попытался немного прибраться, поискал записи, а потом ушел. Вечером я позвонил Лорейн, чтобы сказать, что ребенка уже забрали. Но ее паскудный папаша так и не дал мне с ней поговорить. Теперь мне нечего было терять. У меня ничего не осталось.

Я не забыл, как Нолан надо мной посмеялся. Этот смех постоянно звучал у меня в ушах. К нам домой пришел человек из полиции. Он интересовался, где я был, когда убили докторшу. Моя мать меня выгородила, но я знал, что копы меня в покое не оставят. Терять мне было нечего, и я решил поквитаться с Ноланом. На следующий вечер я отправился в Шедоуз, прихватив с собой старый отцовский дробовик. Его машины у дома не было, и я решил подождать. Все было как во сне. Я так долго ждал Нолана, что нервы у меня не выдержали, и я решил убить себя. Но в самый последний момент послышался шум колес.

— Там был кто-нибудь еще? — спросила Райли.

— Как вы догадались? — изумленно вскинул он голову. — Да, там кто-то был. Напугал меня до смерти.

— Вы его тоже напугали. Там был парнишка, который подглядывал за дочкой Нолана.

Пламмер невесело рассмеялся:

— Опять секс. Поистине он правит миром.

— Без него мы бы с вами тут не стояли, — заметила Райли.

— Логично. Как, вы сказали, вас зовут?

— Кэтлин.

— Кэтлин, вы уверены, что меня не посадят, если я во всем признаюсь?

— Думаю, что в расчет будет принято все: ваш возраст, давность преступления, обстоятельства, потеря сына.

Пламмер вздохнул:

— Хорошо. Но прежде я хочу показать Лорейн то место, где наш сын провел все эти годы. В газетах писали, что вход в подвал находился под лестницей.

Схватив Лорейн за волосы, он рывком поднял ее на ноги. Деревянный пол укоризненно заскрипел.

Райли поморщилась:

— Ралф, прошу вас, прекратите так себя вести. Она мать ваших детей. Надеюсь, вы не собираетесь идти в подвал. Там нет света, и вы ни черта не увидите.

— Мы просто взглянем на это место и сразу же вернемся назад. Обещаю.

— А потом вы поедете в управление и дадите показания? Облегчите свою душу? Мы постараемся убедить Лорейн не подавать на вас в суд за то, что произошло сегодня.

— Я не буду, — пролепетала она. — Честное слово, не буду.

— Ладно, — согласился Пламмер. — Пошли.

К этому времени спецназовцы с винтовками уже окружили дом, укрывшись в густых зарослях.