«Сколько времени мне предстоит тут провести? — мрачно спрашивал он себя. — Этот пегий козел прав в одном: сейчас я куда больше похож не на сына кузнеца, а на сына барана. Меня обманули, как ягненка, Нергалова блевотина! Тьфу!.. Надо же было так попасться!»
* * *
Теперь, когда зажег лампу, киммериец мог разглядеть свою темницу. Зрелище, признаться, было не слишком впечатляющим. Небольшая пещерка, локтей пять в высоту, в стенках — несколько небольших то ли ниш, то ли нор, усыпанных внизу мелкими камешками. «Здесь и рубили ладжаур», — догадался Конан.
Он поднес лампу поближе: действительно, в одном из углублений змеилась тонкая, уже ладони, жилка грязно-голубоватого цвета; в другом забое не было ничего интересного — только желтоватая порода вперемешку со вкраплениями серого камня. Варвар поднес лампу к одному из маленьких отверстий в стене. Язычок пламени слегка заколебался. «Понятно, — решил киммериец, — эта дырка сообщается с поверхностью».
Больше ничего интересного в новом жилище он не обнаружил, не считая разбросанных под ногами человеческих костей, обглоданных до состояния совершенной белизны. Валяющиеся на полу черепа скалились, будто насмехаясь над варваром. Зрелище было не очень-то приятным — киммериец, поморщившись, подумал, что ему совсем не хотелось бы выглядеть подобным образом через месяц-другой. В досаде Конан запустил в них камнем. В сторону, пискнув, метнулась крыса.
Варвар разобрал вещи, спущенные Дархуном. Бурдюк был полон воды, и Конан жадно приник к живительной влаге; только напившись, он почувствовал, как велика была жажда. Потом киммериец заглянул в ведро, решив проверить, какую еду прислал ему этот пегий козел. Прикрытая несколькими пресными лепешками, на дне стояла миска с бобами — и больше ничего.
— Шелудивый ишак! — выругался Конан. — Что же он думает, я с такой пищи буду на него работать?
Поразмыслив, он решил, что вряд ли стоит препираться с тюремщиком — толку большого все равно не будет, а время потеряешь. Варвар принялся за бобы, которые уже остыли и являли собой клейкую тепловатую массу. Он дочиста выскреб глиняную миску, да еще вычистил остатки соуса на дне куском лепешки. Когда ему еще дадут поесть!
В мешке оказался кожаный гамак, который киммериец подвесил, вбив в стену два железных стержня. Он лег, заложил за голову руки и погрузился в размышления. Подумать было о чем, к тому же разбросанные вокруг кости сильно способствовали мыслительному процессу.
«А что, если попробовать вбить несколько стержней в тот проклятый колодец, ведущий наверх? Тогда я смогу дотянуться до крышки люка и, может быть, открыть ее отсюда. Надо посмотреть!» Конан слетел с гамака и, схватив лампу, вскарабкался к подножию колодца. Посветив, он увидел, что этот замысел не пройдет.
— Нергалово отродье! — Он еще раз ощупал стенки колодца. — Железные! Богатый, сын греха!
Раздосадованный неудачей замысла, варвар прикинул расстояние до люка. Может быть, удастся подпрыгнуть и схватиться за поднимающий створки рычаг? Нет, высоко! Локтей десять, не меньше…
Он спустился вниз, в пещеру, лихорадочным взглядом обвел все предметы, которые были в беспорядке разбросаны по полу. Так… Кирка, молоток, несколько железных стержней, лампа, бурдюк, ведро, миска… Все! «Небогато, — подавленно подумал Конан. — Что же делать, копыта Нергала мне в печень?»
Он снова вскарабкался по осыпающимся под ногами ступеням и внимательно осмотрел стенки колодца и едва выступающие из них рычаги. Если сплести веревку и попробовать за них зацепиться… Киммериец поднял лампу повыше, пытаясь рассмотреть, насколько выступают железные стержни над поверхностью люка. Нет! И думать нечего. Там даже пальцу не зацепиться. «Что же делать? Что делать?… — стучало в висках. — Надо придумать, иначе…» Он бросил взгляд на белеющие внизу остатки костей.
Варвар спустился вниз, прикрутил фитиль лампы — масло следовало поберечь — и вновь улегся в гамак. В голове вихрем проносились планы, иногда самые невероятные и фантастические, но киммериец старался направить свои мысли на дело.
«Думай, думай, лопоухий баран, — подстегивал он себя, — или твой обглоданный череп будет валяться на земле рядом с другими…» Услышав слабый шорох, Конан взглянул вниз: несколько здоровенных крыс облепили миску в надежде поживиться чем-нибудь съестным.
— А, чтоб вас! — взревел варвар и запустил в мерзких тварей ножом. Не попал, разумеется; раздался визг, крысы юркнули в щели пещеры.
«Да от них здесь житья не будет, — подумал Конан. — Еще не хватало, чтобы во сне у меня что-нибудь отъели! Тут и гамак не поможет…»
Он слез со своего ложа и принялся обломками камней затыкать многочисленные дыры, щели и лазы, которые обнаружил в стенах.
«Теперь полегче будет», — закончив работу, решил он и вновь забрался в гамак — думать. Однако усталость и бессонная ночь взяли свое; веки варвара слипались, он пытался бороться со сном, но тщетно — через некоторое время в тишине пещерки слышалось только мерное дыхание.
* * *
Конана разбудил скрежет механизма, раздвигающего створки люка.
— Что, сын шакала, — раздался сверху голос Дархуна, — спишь? Пора работать, уже утро! Даром кормить я тебя не буду!