Тени надежд - [93]
Зато часто видел Набарзан: дня не проходило, чтобы старик не появлялся на пороге государственной канцелярии с прошением о приеме.
Набарзан не обольщался на счет смиренного облика старика. Шахрабы, гордые и неприступные в своих владениях, прибывая ко двору, в приемную канцелярии хазарапатиши, старались стать как можно меньше ростом. Они боялись его, как огня, ибо тот знал, что каждый из них съел на завтрак и о чем подумал минуту назад.
Артабаз старательно прятал глаза, избегая встречаться взглядом с, буквально сверлившим его, хазарапатишей. Набарзан хищно раздул ноздри, припомнив двухмесячной давности разговор в Вавилоне с Багавиром, одним из своих соглядатаев.
Этот шустрый каппадокиец был тенью хазарапатиши, незаметной в окружающем Набарзана со всех сторон блеске царского двора, и отчетливо проступающей лишь на удалении от него.
В тот жаркий день начала месяца Адрвахишта[42], Багавир сообщил своему начальнику, что в Вавилоне замечен Фратаферн.
– Сегодня утром он появился возле резиденции Эгиби, одетый купцом. С ним несколько рабов, повозка, лошади. Как обычно, изображает торговца самоцветами, необремененного большим караваном.
– Куда он направился дальше? – спросил Набарзан.
– Он посетил дом Артабаза, но пробыл там всего ничего. Задержался лишь для пары слов. А может что-то передал.
– Значит, побывал уже... – протянул хазарапатиша, – давно он в городе?
– Еще не знаю, господин.
– Узнай.
Багавир поклонился и вышел, а Набарзан задумчиво разгладил бороду.
Через три дня шахиншах созывает большой совет, на котором, несомненно, будут объявлены сроки выступления армии в поход. Принятие решения изрядно затянулось. Зима прошла в бесчисленных совещаниях, как с глазу на глаз, так и при больших собраниях приближенных. Обсуждалось, кто из шахрабов приведет войска, а кого надлежит избавить от этого бремени. Кто-то рвется подраться, грозя закидать яванов шапками, кто-то совсем воевать не жаждет. Предполагалось, впервые за десятилетия, собрать войско числом до ста тысяч человек. Во все уголки державы мчались гонцы, развозя приказы шахрабам. Решались вопросы снабжения огромной армии. Среди придворных начался подковерный дележ шахр, захваченных яванами, благо те остались бесхозными. Их "младшие цари" сгинули при Гранике все, кроме Атизия, шахраба Фригии, и Реомифра, командовавшего в битве правым крылом войска. Оба спаслись чудом и теперь, вымолив прощение у государя, вновь рвались в бой.
Атизий надеялся, что ему вернут владения. Набарзан лишь посмеивался про себя: шахру давно обещали другому. Особенно хазарапатишу забавляло то, что даже Киликию, которая вполне себе пребывала в составе державы и яваны до нее не добрались, придворные "поделили", прямо вместе с ее нынешним правителем Арсамом. Претендовал на Киликию Реомифр.
Бесса, шахраба Бактрии, на войну звать вовсе не собирались. Его владения в самом дальнем углу державы, а войска набиралось довольно много и без бактрийцев. Однако тот, несмотря на огромные расстояния, зорко следил за происходящим на западе, состоя в переписке с Оксафром, и сразу засобирался в поход. Дарайавауш удивился, но Бесс объяснил ему свое рвение тем, что двое Ахеменидов пали при Гранике, а он, Бесс – Ахеменид. Негоже ему оставаться в стороне, когда сам шахиншах будет рисковать жизнью. К тому же шахраб напомнил государю об исключительных боевых качествах бактрийцев. С этим никто не спорил, другой такой панцирной конницы в войске шахиншаха не было. Ко всему прочему, письмо Бесс составил в столь пафосно-трогательных оборотах, что Дарайавауш прослезился.
Истинная причина побудившая Бесса сорваться с насиженного места, конечно, была иной. Знали ее знатные согды, Спантамано и Вакшунварт. А еще знал Набарзан, ибо то, что известно троим – не тайна вообще. Ахеменид Бесс с некоторых пор стал задумываться, что Бактрия расположена слишком далеко от сердца державы. С одной стороны это позволяло ему пользоваться независимостью, недоступной для большинства других шахрабов, но с другой... Узнав о захвате Малой Азии яванами, Бесс, ни минуты не сомневаясь, что она будет возвращена под руку шахиншаха, положил глаз на Лидию. Эта богатейшая шахра приносила ежегодно доход в размере пятисот талантов. А Бактрия только триста шестьдесят, да и то в самые урожайные годы. Если же еще удастся заполучить Ионию... Собственно, почему нет? Мятежный брат шаха Артахшассы, Куруш, некогда владел сразу всей Малой Азией, а Бесс тоже родственник государю. Кто, как не он, достоин? Правда, есть еще Оксафр, но ведь впереди война, на войне всякое может случиться... Вот и торопился бактрийский отряд к дележу пирога.
Шахиншах, напротив, не спешил. Готовясь к войне, он, будучи нерешительным по складу характера, старался предусмотреть кучу мелочей с великим тщанием. Дарайавауш не поехал в зимнюю резиденцию в Экбатанах. Чем теплее становились дни, тем меньше времени он проводил в охотах и увеселительных прогулках, посвящая большую его часть военным совещаниям и упражнениям в стрельбе из лука.
Будучи сложением скорее хрупок, нежели могуч, шахиншах, тем не менее, по праву имел славу доблестного воина. Более двадцати лет назад, тогда еще не Дарайавауш, а Кодоман, он победил в единоборстве знаменитого поединщика племени кадусиев, придумавших воевать с его царственным родственником, шахиншахом Охом-Артахшассой. С тех пор он больше не участвовал в сражениях, но не оставлял регулярных воинских занятий, следуя правилу, установленному для знатных юношей и зрелых мужей самым первым государем парсов из тех, кто носил имя "Добронравный":
Альтернативная история. Александр Македонский гибнет в битве при Гранике, но прежде у него рождается сын. Рассказ написан на конкурс "Альтернативная история — 4".
Альтисторический рассказ о том, что может случится, если очень влиятельные люди не держат себя в руках. Действие происходит на просторах Средиземноморья в 1571 году.
Мог ли Спартак победить? Почему он не ушел из Италии? Кто он вообще такой, фракиец Спартак. Фракиец ли? Эта история началась в годы Первой Митридатовой войны, вот только совсем не так, как принято её рассказывать.Первая часть закончена.
Он был самонадеян, покоритель Ойкумены, Искандер Зулькарнейн, Искандер Двурогий, Проклинаемый людьми. Он шел от победы к победе, и никто из живущих ныне не мог остановить тяжелую поступь великого завоевателя. В неумеренной гордыне своей он назвал себя сыном Бога, не зная, что жизнь человеческая - лишь былинка в руках Всевышнего, суд же Его суров, но справедлив, и по силам каждому Он даст испытания. Не в этом времени, так в ином. Ибо нет у времени начала и конца. И тогда в битве не на жизнь, а на смерть сойдутся два величайших полководца, разделенные тысячей лет.
Действие этого исторического романа происходит в Древнем Риме во времена Митридатовых и Гражданских войн. В центре сюжета - жизнь и приключения Спартака, будущего предводителя знаменитого восстания гладиаторов.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.