Тени надежд - [42]
Еще Филипп провозглашал, что его поход имеет целью пересмотр Анталкидова мира. За это эфесцы заочно поставили ему статую в храме Артемиды. Вернее, в том, что от него осталось. Простояла она, правда, недолго – люди Сирфака сбросили ее с постамента и разломали на мелкие куски. Слова своего отца повторил и Александр, а вслед за ним Антигон, ибо не нужно иметь семь пядей во лбу, дабы догадаться, что Анталкидов мир – заноза в пятке Ионии. Кто пообещает ее вытащить, за того ионийцы встанут горой. Вот все поочередно и обещают. И каждый раз в ответ всеобщее ликование. Пожалуй, немногие успели задуматься, что двое обещавших уже покойники, а у третьего сил – кот наплакал.
С последним обстоятельством активно боролся Птолемей. В освобожденных городах он развернул такую мощную пропаганду, превознося до небес славу, воинские таланты и личную доблесть своего старшего товарища, что уже сам готов поверить был, будто за его спиной не четыреста всадников, а стотысячная рать. Однако – вот они, плоды. Он, Птолемей, вступает в Эфес, не обнажив меча. Вступает под музыку, что творят тысячи человеческих глоток, в едином порыве орущих:
– Славься Артемида Гегемона, Артемида Ведущая, что проложила путь доблестному Антигону Циклопу, освободителю Эфеса!
Хорошо звучит. Правда, Птолемей Сотер – мелодичнее.
Змея у колыбели
– Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись, встречай их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады – твердо стой, не трепещи.
Победишь – своей победы напоказ не выставляй,
Победят – не огорчайся, запершись в дому, не плачь[12].
Женский голос тягуче звенел, как пустая серебряная чаша, когда пирующий ногтем отбивает по ее краю ритм застольной песни. Малыш таращил испуганные голубые глазёнки, не понимающие, зачем его так неудобно трясут под эти странные, совсем не баюкающие звуки. Вот и мокрый блеск в двух, небесной чистоты, озерках. Маленькая ладошка упирается в лицо матери, отталкивает.
– Спи, спи. Что же ты? Зачем же гнешься, я ведь тебя уроню!
Мальчик захныкал.
– Дейпила, он не горячий? Мне показалось, виски, как кипяток!
– Позволь мне, госпожа.
Второй голос – не кубок, серебряный колокольчик. Влажные губы нежно касаются детского лба.
– Нет, госпожа, лоб не горячий. Тебе показалось, госпожа. Так бывает.
– Ты уверена? – в густом звоне робкие нотки надежды.
– Уверена, госпожа. Позволь, я уложу его, он устал.
Клеопатра отдала сына кормилице и тихонько отошла в сторону. Дейпила качала ребенка совсем иначе, мальчик сразу перестал хныкать.
– Прилетела ласточка
С ясною погодою,
С ясною весною.
Грудка у нее бела,
Спинка черненькая.
Что ж ей ягод не даешь
Из дому богатого?
Дашь ли в чашке ей вина,
Сыру ли на блюдечке
И пшенички?
И от каши ласточка
Не откажется[13].
Звон серебряного колокольчика сплетался в мелодию с переливами пастушьей свирели. Клеопатра зачарованно слушала. Малыш, засыпая, щупал обнаженное плечо кормилицы. Он был сыт, ему тепло, сухо и спокойно. Он устал, но мама песней объяснила ему, как отдохнуть. Глаза закрылись сами собой, и он ровно засопел.
"Мама..."
Клеопатра вздрогнула.
"Это ведь я – мама!"
Почему же у нее на руках мальчик выгибается и плачет, а у этой девушки, все достоинство которой – полные груди, спокойно спит? Это ведь не она рожала ее обожаемого мальчика. Боги, почему так?!
Стараясь не шуметь, Клеопатра вышла из покоев на балкон гинекея. Внизу, во внутреннем дворике, тихонько журчал маленький фонтан в центре обложенного мрамором бассейна.
В Пелле был такой же и даже фигура рыбоногого Тритона, трубящего в раковину, похожа. Только в Пелле еще стояли рядом ее качели с резным кипарисовым сиденьем, подвешенным на цепочках, увитых плющом. Она качалась, смеялась, бегала наперегонки с Кинаной, а с балкона за ними без улыбки наблюдала чужая женщина. Ее мать...
"Неужели и мне такая же судьба?"
А память услужливо подсовывает говорящую маску:
"Мамки для этого есть. Не хватало еще дочери славного древностью рода Пирридов, потомков Ахилла, уподобиться черной девке! Не будешь сама кормить".
Она не посмела возразить, с младенчества боялась этого непреклонного, привыкшего повелевать голоса. Она очень рано впервые ощутила зависть и направлена та была на всегдашнюю подругу детских игр, Кинану, сводную сестру, дочь ее отца, Филиппа, рожденную иллирийкой Авдатой. Кинана знала любовь матери. Ее, рожденную вне брака, не вскармливали мамки, она не плакала испуганно, когда родная мать брала ее на руки.
Олимпиада ненавидела Кинану и ее мать, но, копя злобу, не смела перечить Филиппу. Каждый раз, натыкаясь взглядом на иллирийского ублюдка, царица вспоминала те, наполненные отчаянием дни, когда она мучилась от мысли, что ненавистное, утомившее её бремя, по предсказанию опытных бабок вовсе не сын, а девчонка – немилость богов. Тем невыносимее было видеть рядом с собой такую же пузатую Авдату и не знать, кого она принесет царю. Боги все же сжалились: иллирийка родила дочь. Но Филипп не удалил от себя плод мимолетной страсти. Царь повелел воспитывать обеих дочерей, законную и незаконную, вместе. Как он решил, так и будет.
Ну уж нет. Олимпиада не допустит, чтобы эту сучку воспитали царицей. Вот и носилась по полям верхом на подаренном ей отцом гнедом "фессалийце" дикая амазонка Кинана, училась владеть оружием, как ее мать, дочь племени воинов. Клеопатра чинно сидела в гинекее под бдительным оком нелюбимой матери и завидовала Кинане.
Альтернативная история. Александр Македонский гибнет в битве при Гранике, но прежде у него рождается сын. Рассказ написан на конкурс "Альтернативная история — 4".
Альтисторический рассказ о том, что может случится, если очень влиятельные люди не держат себя в руках. Действие происходит на просторах Средиземноморья в 1571 году.
Он был самонадеян, покоритель Ойкумены, Искандер Зулькарнейн, Искандер Двурогий, Проклинаемый людьми. Он шел от победы к победе, и никто из живущих ныне не мог остановить тяжелую поступь великого завоевателя. В неумеренной гордыне своей он назвал себя сыном Бога, не зная, что жизнь человеческая - лишь былинка в руках Всевышнего, суд же Его суров, но справедлив, и по силам каждому Он даст испытания. Не в этом времени, так в ином. Ибо нет у времени начала и конца. И тогда в битве не на жизнь, а на смерть сойдутся два величайших полководца, разделенные тысячей лет.
Действие этого исторического романа происходит в Древнем Риме во времена Митридатовых и Гражданских войн. В центре сюжета - жизнь и приключения Спартака, будущего предводителя знаменитого восстания гладиаторов.
Мог ли Спартак победить? Почему он не ушел из Италии? Кто он вообще такой, фракиец Спартак. Фракиец ли? Эта история началась в годы Первой Митридатовой войны, вот только совсем не так, как принято её рассказывать.Первая часть закончена.
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!