Регент привел к Фермопилам почти пять тысяч тяжеловооруженных всадников. Половину составляли фессалийцы, которых Антипатр вынудил предоставить конные отряды. Новый набор в македонское войско никого в Фессалии не обрадовал, ибо еще не вернулись домой ушедшие с Александром. О них мало что было известно и это обстоятельство добавляло в положение обоих противников острую интригу: за кого встанет Фессалия?
"За кого?" – спрашивали Демосфена вожди эллинов, ожидая, что родитель нынешней войны должен это, безусловно, знать.
"Фессалийский вопрос" превратился в камень преткновения, не выпускающий союзные войска из Фермопил.
Море пока что оставалось за Афинами, македонский флот вблизи от Малидского залива не появлялся и союзники без каких-либо проблем снабжались всем необходимым. Для двух триер крупный двадцативесельный акат, появившийся на выходе из Эвбейского пролива, не представлял никакой опасности, поэтому его пропустили без досмотра. Дозорные удовлетворились заявлением кормчего аката, издали прокричавшего, что судно идет с Хиоса и везет в стан союзников посольство.
Слова кормчего не были ложью, но и правдой являлись лишь отчасти. Акат действительно принадлежал Хиосу, но вез он вовсе не послов острова, а доверенного человека царя Агиса, который еще весной, одновременно с выступлением Александра в Азию тайно отбыл в Ионию. Цель путешествия была известна лишь членам герусии и его брату.
Сойдя на берег, посланник прошел в спартанскую часть лагеря, приветствовал гоплитов, стоявших на страже, и попросил, чтобы его провели к Агесилаю. Что и было немедленно исполнено.
– Радуйся, полемарх.
– Павсаний? – стратег, совсем не удивившийся вошедшему, поднялся навстречу и, сцепив с ним предплечья, коротко приказал, – говори.
Многословие не в обычае лакедемонян, посланник не стал растекаться мыслью по дереву, сразу перейдя к делу.
– Я опережаю Леосфена на один день. Он высадился в Магнесии и идет маршем через Фтиотиду. Мирокл по наущению Харидема убедил его не заходить в Малидский залив. Леосфен идет к Ламии и освободит ее от македонян. Одна из триер Мирокла должна будет появиться здесь. Это послужит сигналом к всеобщему выступлению.
Агесилай хмыкнул.
– Едва Антипатр обнаружит Леосфена в Ламии, он немедленно снимется и уйдет. Эти идиоты думают, что сожмут его в кулаке. Да, сожмут, только угря не удержать. Он скользкий, знаешь ли.
Павсаний согласно кивнул.
– Где сейчас мой брат? – спросил полемарх, – с Леосфеном?
– Нет. Мы разделились, нужно было оценить обстановку.
Месяц назад царь Агис прибыл в азиатский лагерь союзников, опередив флот афинского наварха Мирокла. Все стороны довольно быстро договорились о совместных действиях и решили, что выгоднее всего высадится в Фессалии. Фессалийская конница Александра отделилась от союзников и, переправившись через Геллеспонт в его самом узком месте на свежепостроенных плоскодонных паромах и собранных с миру по нитке судах, двинулась на родину берегом. Это не слишком огорчило Леосфена, поскольку кораблей для перевозки огромного количества лошадей у него все равно не было. Одно дело преодолеть десять стадий в ясную ровную погоду и совсем другое – везти конницу за море на значительное расстояние.
Цель союзников, единая, как они друг друга горячо убеждали, под внимательным взглядом начинала слегка двоиться, словно при глазной болезни. Агис отбыл в Фессалию раньше Леосфена и уже полмесяца с малым отрядом осматривался на месте, тайно встречаясь с фессалийскими правителями, тагами. Царь лично наблюдал, как войско Антипатра прошло на юг, видел – оно не слишком велико. Афинянин Мирокл похвалялся ему, что союзники соберут не менее пятидесяти тысяч человек. С такой силой Антипатр сражаться не будет, отступит, укрепится в какой-нибудь надежной крепости, и вся война сведется к ее осаде. Скорее всего, союзники все равно одолеют, но Спарта рассчитывала на несколько иной результат.
– Что предлагает мой брат?
– Ты должен сам занять Ламию. Опередить Леосфена.
– И что это даст? – удивился Агесилай.
– Антипатр постарается сразу выбить тебя оттуда или вообще не допустить даже твоего приближения к городу. Оба этих варианта нас устраивают. Он ввяжется в бой.
Агесилай почесал бороду.
Городу воинов нужна победа в поле. Желательно без участия афинян. Необходима демонстрация военной мощи Спарты. Но македоняне сильны и дело отсвечивает неопределенным исходом, поэтому геронты не хотят рисковать гражданами Спарты, число которых от поколения к поколению уменьшается, ради туманной перспективы вновь вырвать у Афин знамя первенства в Элладе. Поэтому один из царей спартанских лично занимается разведкой и переговорами с союзниками, хоть это и несвойственное царям занятие. Поэтому другой царь не возглавил войско, остался дома, а полемарху дали всего полторы тысячи гоплитов. После катастроф при Левктрах и Мантинее Спарта собирается таскать каштаны из огня чужими руками. Но обстоятельства складываются так, что вытащить македонян на бой можно только на живца. И этим живцом предстоит стать Красным плащам. Задача усложняется тем, что Агесилаю предстояло не просто геройски умереть. В столь славном для сынов Лакедемона месте он сделал бы это, не задумываясь, но требуется нечто большее – победить. Так, чтобы ни у кого не осталось сомнения – победой все обязаны Спарте.
