Тени над озером - [19]

– Разумеется, я люблю Фэрли Коллинза, – усмехнулся он. – Черт побери, Фэрли Коллинз – это я и есть.

Смысл его слов не сразу дошел до Келли.

– Ни минуты в этом не сомневаюсь! – гневно выпалила она. – Именно таким он и должен быть. Не дала бы за вас и…

Внезапно она побледнела и уставилась на мужчину, сидящего напротив, будто видела его впервые. Губы Келли приоткрылись, на лице появилось выражение неприятного изумления и недоверия. От потрясения голос задрожал.

– Я вам не верю, – наконец удалось ей произнести. – Джимми сказал бы об этом. Он постоянно болтал об этих проклятых… об этих книгах. И обязательно сказал бы, что знаком с Фэрли Коллинзом.

– Он этого не знал, – заявил Зейн. – Знал, конечно, что я пишу, но, поскольку я не распространялся на эту тему, у него хватало вежливости не заводить разговора самому. Я не склонен доверять людям. Обычно сообщаю только, что зарабатываю деньги, клепая вестерны, и не подписываюсь собственным именем, чтобы избежать путаницы с Зейном Греем. Никто не знает, под каким псевдонимом я пишу, потому что мне так нравится. И я никогда бы не сказал об этом вам, если бы не надеялся сбить с вас эту дурацкую спесь!

– Я вам не верю… – повторила Келли как загипнотизированная, не сводя глаз с собеседника.

Она и в самом деле ничему не поверила. Фэрли Коллинз всегда представлялся ей бледным, похожим на паука карликом с сутулыми плечами, жидкими прилизанными волосами, как у Дракулы, и дикими глазами, блестящими от безумных фантазий. Ей казалось, что он никогда не выходит из дома при свете солнечного дня и предается мерзким развлечениям – например, спит в гробу. Как же она могла думать, что Коллинз окажется огромным, сильным мужчиной, который умеет ловить рыбу, виртуозно ездить верхом, править каноэ и стрелять из ружья?

– Я – Фэрли Коллинз, – настойчиво произнес Зейн, и его челюсть упрямо выпятилась. – И могу доказать это. Я выбрал имя «Фэрли», потому что моя любимая картина – «Незнакомцы в поезде». Знаете этот фильм?

– Да, – мрачно кивнула Келли. – Его снял Альфред Хичкок.

– Кто играет главную роль?

Келли перевела дыхание, изумленно расширив глаза.

– Фэрли Грейнджер…

Его губы изогнулись в насмешке.

– Мой любимый приключенческий роман – «Лунный камень». Вам, учительнице, известно, кто его автор?

Келли вновь кивнула, испытывая приступ тошноты.

– Да, Уилки Коллинз.

– Прекрасно, – отозвался он, и неподдельный гнев промелькнул в глубине его глаз. – Просто, не правда ли? Фэрли Коллинз. Я написал двадцать две книги, и лучшая из них – «Ее демон-любовник». Я взял это название из поэмы Сэмюэла Тейлора Колриджа «Кубла хан, или Видения во сне». Вы помните ее?

– Да, – ответила Келли, не узнавая собственного голоса.

– И я тоже, – с чувством сказал он. – Колридж описывает зачарованное место:

«…край, зачарованный и дикий,

где дева под ущербною луной

ночами одиноко бродит

и демона-любовника зовет…»

Зейн сверкнул глазами, его верхняя губа приподнялась.

– Если бы у вас остался экземпляр моей книги, вы могли бы прочесть эти строки – они предпосланы эпиграфом.

Келли бросила на него осторожный взгляд.

– У меня есть книга, – сдавленным голосом произнесла она. – Сейчас посмотрю.

Она поднялась и прошла в спальню, взяла со стола «Ее демона-любовника» и вернулась в кухню. Сев к столу, она окинула Зейна подозрительным взглядом и открыла книгу. Сразу после титульного листа в качестве эпиграфа действительно оказались эти строки.

Пораженная, она глотнула, вновь чувствуя, как комок встает поперек ее горла. Потом подняла глаза и посмотрела на гневное лицо Зейна.

– Все еще не верите мне? – издевательски спросил он. – Ладно. Читайте первую главу.

Радуясь возможности избежать пронзительного взгляда серых глаз, Келли послушалась. Она перевернула страницу и вгляделась в печатные строки.

Пока она читала их, Зейн вслух процитировал:

– «Этой ночью Сирене снилось, что она стоит в саду, залитом лунным светом, и что опавшие яблоневые лепестки устилают траву таким толстым слоем, что напоминают серебристый снег. Альма, старая цыганка, говорила, что в саду обитают демоны и что временами даже слышно, как они смеются по ночам – этот отдаленный звук как будто приносит на крыльях ночной ветер…»

Он продолжал, словно книга лежала перед ним, слово в слово, а затем остановился, поправляя неудачный оборот.

– Здесь следовало сказать… – И фраза и в самом деле стала звучать лучше. Он продолжал твердым голосом цитировать до тех пор, пока Келли раздраженно не захлопнула книгу и не заставила себя вновь взглянуть ему в лицо.

Щеки ее пылали от смущения.

– Все верно. Я верю вам. Но почему вы не сказали об этом с самого начала? Тогда я остереглась бы говорить все… все, что сказала.

Зейн издевательски прищурился.

– Потому, что я никому не говорю об этом. Мне нравится хранить свою тайну. Кроме того, какая вам разница, если у вас в самом деле сложилось мнение, что я пишу дрянь? Зачем лицемерить?

– Я… я…

Келли смешалась: ей было нечего сказать. Вспомнив, как грубо критиковала его работу, как пнула одну из книг, валявшихся на траве, она вздрогнула. Каково бы ей было, если бы подобным образом обошлись с одной из ее книг? А потом, как будто желая нанести еще более тяжкое оскорбление, она увезла все книги отсюда, словно они были недостойны находиться с ней в одном доме…