Тени Монолита - [4]

— Вот и проверим, что ты можешь, — комендант откровенно скалился.

Щуплый развернулся. У двери в вагончик, надежно ее блокируя, стоял Лось. Щуплый покорно вздохнул, смиряясь с неизбежным.

— Я винтовочку тогда у тебя оставлю.

— Ага, оставь. И пистолетик оставь, мало ли что?

Щуплый, накативший стакан водки без закуски, сидел в стоматологическом кресле и ждал, пока "наркоз" подействует. Лось, стоявший за креслом, придерживал его за плечи. Леха осматривался. На старом заводе был стоматологический кабинет, конечно давно пришедший в нерабочее состояние, но ему много и не требовалось. У Щуплого болел передний резец, когда-то не так давно обломанный. Начался пародонтоз, десна опухла. По-правильному зуб нужно было лечить, но лечить он не умел, да и не взялся бы. Оставалось только дергать. На столе кипел на спиртовке чайник, в нем кипятились скальпели и клещи. Еще пара скальпелей, уже продезинфицированных, лежала на чистом вафельном полотенце рядом с креслом.

— Ну-с-с, больной…

Щуплый с ужасом косился на инструменты.

— Не делайте так глазами, больной, иначе ваши дети будут иметь косого папу.

Лось гыгыкнул. Происходящее его забавляло. Сам он с зубами никогда проблем не имел.

— Откройте рот… Пожалуйста!..

…

Пьяный в зюзю Щуплый сидел на газоне перед цехом. Проходивший караульный, сменившийся с поста, недоуменно посмотрел на него. Щуплый разжал кулак и показал свободовцу выдернутый зуб.

— Штоматолог… Шука… Но рука лехкая, быштро шделал.

— Зеленый вчерашний что ли?

— Он… Шука, больно как…

Свободовец посмотрел в сторону цеха. На лице у него отобразилась сложность бытия. Стоматологи на базу заходили не часто, случаем надо было пользоваться. "Надо ребятам сказать." Он развернулся и быстро пошел к караулке. Щуплый откинулся на спину, блаженно глядя в небо.

Через три часа на газоне сидело уже трое "отдыхающих". Щуплый вырубился, но кулака с зубом не разжимал. Двое свободовцев рвали дикую ромашку на поле, за забором базы. Ее отваром больным было велено полоскать рот перед сном.

— Ромашка не помешает, но водкой лучше — сказал комендант Ганже узнав, что студент оказался действительно зубных дел мастером, — По двести на ночь пострадавшим от медицины.

Бар встретил распоряжение довольным шумом. Вышедшего из административного корпуса Леху чуть ли не силой утащили к Ганже и напоили до поросячьего визга. Ближе к полуночи он в сопровождении Лося ввалился в вагончик, гордо размахивая полученной от коменданта сотней и, не дойдя до спальника, рухнул на пороге. Лось пошатываясь ушел в сторону цеха. Я вытащил сотню из пальцев и подложил Лехе под голову скатанный ватник. Потом снова сел на ящик рядом с Мельником.

Дыхание раненого было слабым, но ровным. Ромашка сохла на полках, наполняя вагончик запахом сена.

…

— Лось, ты как? Говорить можешь? — комендант разлил крепкий чай в жестяные кружки.

— Обижаешь. Для меня это не вес, — Лось поставил автомат в угол, рядом с винтовкой Щуплого, принял горячую кружку голой рукой, чуть поморщился, отхлебнул.

— Тогда слушай сюда. Душа у меня не на месте. Лекарь этот — он нормальный.

— Это точно. Щуплый даже ойкнуть не успел.

— Не перебивай. Второй с ним — тоже. А вот Мельник — его опасаюсь. Может быть и зря, но его на поле нашли?

— Говорят, что да. Сам не видел, за ними Лис ходил.

— С Лисом уже говорил. Вроде заусенцев нету. И Мельник на "Скадовске" был, и Затон отсюда недалеко, но… отсюда и Рыжий Лес недалеко. Смекаешь?

— Думаешь он два километра пер через аномалии и еще три через подлесок? С Затона дальше, зато по нормальной дороге.

— Там невозможно пройти. Но что, если он прошел?

— Не верю.

— Я тоже. Но душа не на месте. Рыжий Лес — это монолитовцы. Присмотри за ними.

— Как скажешь…

Глава четвертая

Я проснулся от того, что затекло все тело. Встал, потянулся и только тогда обратил внимание на то, что топчан рядом со мной пустой. Мельника не было. Если бы его вытащили, то я бы проснулся. Значит пришел в себя, это радует. Я снял с пояса флягу, сделал пару глотков воды, закрыл крышку и поставил ее рядом с храпящим Лехой. Когда он проснется, сушняк будет жестоким.

В вагончике потемнело. Свет заслоняла собою фигура Мельника. Он вошел, посмотрел на Леху, который так и не снял его броник.

— Проснется — отдаст. Ты и так тяжелый, чтобы тебя еще и в снаряге таскать. Шлем пришлось там оставить.

— На поле?

— Да.

— Значит это вам я жизнью обязан? Сочтемся. Рюкзак мой там же?

— В куст сунул. Сегодня сходим, заберем.

— Спешить некуда. Если его еще не нашли, то и не найдут, а если нашли — тем более некуда. Да и я еще не в себе.

— Что с тобой было?

— Собачки на поле загнали. Гайки кончились, стемнело, шел ощупью. "Шокеры" в темноте видно, "трамплины" кожа чувствует. Вот в "фантом" и вляпался сослепу. Прошел насквозь, но по мозгам дало — мало не показалось. Ну и вырубился.

— А откуда ты шел?

Это уже спросил непонятно откуда взявшийся Лис. Тихо умеет ходит, когда хочет…

— С Затона.

— С целью?

— На Кордон, к Волку. Была у меня для него посылочка.

— Почему была? — Лис усмехнулся — Никуда не делись твои шмотки. Давай, проверяй — и он вытащил из-за стенки рюкзак Мельника, который я вчера закинул в куст.