Тени минувшего - [54]

— Чтобы заставить Тарбеева исполнить ваше желание, — сказал Басаргин — нужно будет, при его решительном упорстве, объявить ему, что вы, графиня, ни в коем случае не выдадите ему Петровых, а, описав их положение и объяснив все, поручите их покровительству и защите вдовствующей императрицы Марии Феодоровны.

Орлова задумалась.

— Я могу и буду просить государыню, уверена, что ее величество примет участие в этом тяжелом деле, уверена, что и благословенный монарх наш его не оставит, но сколько при дворе людей, которые стоят за рабство крестьян, сколько будет огласки! — возразила Анна Алексеевна. — Но священной для меня памятью отца моего клянусь, что ничто не удержит меня все сделать для освобождения невинных девушек. Так и скажите г. Тарбееву.

И в глазах Анны Алексеевны блеснул огонек, каким, вероятно, блистали глаза отца ее в сражении при Чесме. Во взгляде этом Басаргин почерпнул почему-то твердую уверенность в том, что для него никакие Тарбеевы теперь не страшны.

Прямо от графини Басаргин поехал к Охотному ряду, в гостиницу «Лондон», где остановился Тарбеев. После первых приветствий Тарбеев, пожилой, но хорошо сохранившийся, высокого роста брюнет, с вежливыми, изящными манерами, спросил Басаргина:

— Скажите, пожалуйста, что заставило графиню принять в Петровых такое участие, право, незаслуженное? Я до сих пор не могу себе объяснить этого.

— Мне это совершенно неизвестно, — сухо отвечал Басаргин. — Я имею только поручение договориться с вами о сумме выкупа и не только их, но и их матери.

— Мы смотрим на это дело, я вижу, с разных сторон, господин капитан, и вы крайне ошибочно обо мне судите, — заговорил Тарбеев медленно и с весом. — Скажу вам коротко и просто: в деньгах я не нуждаюсь. Я выше всего ставлю свои права и обязанности. Две крепостные девки мои бежали, совершив преступление — кражу. Вы хотите, чтобы вследствие прихоти знатной женщины, которую они обманывают, я согласился, вместо заслуженного наказания, наградить их. Спрашиваю вас, какой тут нравственный смысл и какие могут быть от того последствия? После этого все мои три тысячи душ захотят сделать то же, да не у одного меня, а у всех помещиков. Помилуйте, это просто нарушение всех общественных законов. Это первый шаг к ниспровержению всякой законной власти. Вы еще молоды, вы не можете еще судить об обязанностях человека, прослужившего тридцать лет государю и отечеству. Эти обязанности для меня священны, и я исполню их, хотя бы этим и навлек на себя, к моему сожалению, неудовольствие такой особы, как графиня, которую вполне уважаю. Слава Богу, мы живем не в Турции… Я уверен, что ни ее знатность, ни ее богатство не в состоянии будут сделать из черного белое и лишить меня моих прав и моей собственности, — заключил Тарбеев с гордостью.

«Красно говорит, мерзавец, — подумал Басаргин — хорошо было бы свести его с Аракчеевым! А, впрочем, попробую я сам сыграть с ним в Аракчеева».

— Итак, — сказал Басаргин вслух — вы решительно отвергаете предложение графини? То ли я должен заключить из нашего разговора? Потрудитесь сказать мне это в двух словах, чтобы не было недоразумения.

Тарбеев несколько опешил, смотря на Басаргина, вставшего с своего стула, но сейчас же оправился.

— Совершенно так, — сказал он, тоже вставая. — И в самом деле, не к чему далее вести этот разговор. Потрудитесь передать мои слова графине. До завтрашнего утра я буду ждать ее согласия выдать моих беглянок. Если же не получу их, то приступлю немедленно к законным средствам, хотя, повторяю, это будет для меня очень и очень неприятно.

— С графиней вы иметь дела не будете, — холодно отвечал Басаргин. — В случае окончательного вашего несогласия, она уже решилась, как поступить. Сегодня же обе девушки с ее письмом будут отправлены в Петербург ко вдовствующей государыне, которой она объяснит их положение, ваши на них права, а также и их — на ваши к ним обязанности, одним словом, все то, что ей известно и что, конечно, ясно обнаружится, если ей государыня не откажет в своем покровительстве. Стало быть, графиня будет в стороне, и вы будете иметь дело с императрицей. Это и для вас, конечно, будет лучше, если вы чувствуете себя совершенно правым.

Тарбеев с заметным волнением слушал Басаргина, и когда тот повернулся, чтобы уйти, он удержал его за руку и проговорил совсем другим тоном:

— Прошу вас оставить это дело до завтрашнего дня. Приезжайте ко мне завтра утром, и я дам вам решительный ответ. Во всяком случае, уверьте графиню в моем желании сделать ей угодное.

На другой день Тарбеев встретил Басаргина с самым веселым и любезным видом.

— Видите ли, — говорил он — как я сговорчив, когда дело идет, чтобы угодить даме! Вот обе отпускные моим беглянкам и одна их матери. Дай Бог, чтобы они не заставили раскаиваться графиню в ее участии. Денег мне за них не надобно. Если я поступаю вопреки убеждению и нарушаю мою обязанность, то, по крайней мере, не из-за денег, а из одного желания угодить графине. Мне бы хотелось, однако, самому вручить ей эти бумаги. Можно ли будет это сделать?

Прочтя отпускные и уверившись в их действительности, Басаргин отвечал Тарбееву, что он не видит никакого препятствия исполнить его желание, но что он предупредит графиню о его посещении. «А хоть раз в жизни, а я хорошо сыграл Аракчеева», думал Басаргин, подъезжая к Нескучному дворцу.