Тени Марса - [7]

— Что за срочное дело привело сюда уважаемого профессора? — Голос генерала был мягок, но в нём звучала вкрадчивая настороженность, присущая людям его профессии, больше всего на свете не любящим неожиданности и сюрпризы. Еще не дождавшись ответа, он нажал кнопку селекторной связи и отдал приказание дежурному офицеру:

— У меня гость, пожалуйста, обеспечьте нас ужином на две персоны. Да! Именно! Да, по высшему классу! И поторопитесь! Я надеюсь, Вы, профессор, не откажетесь от нехитрого армейского ужина?

Лобенштайн, который уже открыл было рот, чтобы поведать о причинах своего столь неожиданного визита, вдруг понял, что мысли, вертевшиеся у него в голове, никак не хотят складываться в осмысленные фразы, уж больно всё его беспокойство напоминало фантазии маниакального разума. Он почувствовал, что у него внезапно пересохло в горле. Только сейчас профессор со всей отчётливостью осознал, что беспокойство по поводу начавшихся работ может быть напрасным, и тогда вся его логика, все его умозаключения и впрямь окажутся умозаключениями идиота, а визит к генералу будет расценен коллегами как предательство общих интересов. От этих мыслей у профессора окончательно испортилось настроение, горло сжал сухой спазм. Он несколько раз судорожно глотнул и попытался откашляться. Стало немного легче, но профессор так и не успел сплести нить разговора, когда из боковых дверей показалось широкое азиатское лицо посыльного по штабу.

— Господин генерал, разрешите войти? — произнёс посыльный, в голосе которого вопреки ожиданию не было даже намека на акцент или иной говор. Генерал благосклонно кивнул, и тот скорее вплыл, а не вошел в помещение, неся перед собой широкий поднос, уставленный всевозможными кушаньями. Ужин хоть и был армейским, но это был "армейский генеральский ужин", состоявший из нескольких горячих блюд, такого же горячего чая и бутылки какого-то темного вина в красивой бутылке с золотистой этикеткой поверх деревянной оплетки, выполненной из тонкой темно-коричневой лозы. Посыльный расставил всё принесённое многообразие на стол и приоткрыл крышку небольшой фарфоровой супницы. Вырвавшийся из неё аромат был поистине восхитителен.

— Что ж, как говорится, делу время, а ужину — всё остальное. Профессор, прошу Вас, присоединяйтесь! — генерал сделал красноречивый жест руками, приглашая ученого разделить его вечернюю трапезу, но, вопреки ожиданиям, тот отрицательно замотал головой.

— Нет, нет, профессор, так не пойдёт! Никаких слов и дел, сперва трапеза, потом разговоры. Я помираю с голоду. Или же вы хотите моей смерти? — лукаво усмехаясь, генерал отпустил посыльного и, невзирая на молчаливые протесты Лобенштайна, на правах хозяина принялся разливать по тарелкам исходящий паром жирный украинский борщ. Что было поделать? Александр Абрамович тяжело вздохнул и, смирившись с трапезой как необходимостью, вслед за хозяином налег на предложенное блюдо, тем более что оно и в самом деле оказалось восхитительным. Ужинали молча. Всё поданное на стол было приготовлено прекрасно, а так как отсутствием аппетита никто из них двоих не страдал, то вскорости большая часть принесенного к удовольствию поваров и к большой досаде гарнизонных кошек была съедена, посуда собрана всё тем же самым узкоглазым и широкоскулым посыльным и отнесена в моечную. После того, как полированный стол из настоящего дуба был тщательно протёрт, вновь вернувшийся в благостное расположение духа, генерал откинулся в кресле, всем своим видом показывая, что он весь внимание и готов слушать "глубокоуважаемого профессора", сам же профессор всё ещё пребывал в размышлениях.

Лишь минуту спустя, вытерши выступившую на лбу испарину белым, в коричневую клеточку, носовым платком, и кое-как приведя хаотичность своих мыслей в хоть какой-то порядок, Александр Абрамович еще раз взвесил все "за" и "против", и решил: его карьера, имя и, вообще, его собственная судьба ничто в сравнении с жизнями других людей. Приняв это как данность, он немного успокоился, поправил сбившийся чуть в сторону узел галстука и, почему-то встав, обратился к сидевшему напротив и непринужденно, (а может на самом деле нетерпеливо) что-то насвистывающему Ильченко.

— Генерал, я прибыл сюда, чтобы поставить Вас в известность об открытии, сделанном геологами. Впрочем, это не геологическое открытие, а скорее, археологическое…

— А причем здесь мы? Как Вам известно, мы не занимаемся раскопками, хотя, конечно, рыться в земле нам приходится довольно много, — Ильченко улыбнулся краем рта, вспомнив, как дружно копала капониры рота, занявшая последнее место на недавних учениях. После такого "поощрения" в другой раз волей- неволей захочешь победить.

— Вы меня не дослушали, — профессор слегка поморщился. — Дело в том, что эта находка имеет непосредственное отношение именно к вам, к военным.

— То есть? — на лице генерала отразилось непонимание.

— Вы знаете, это прозвучит странно и неправдоподобно, но в пещерах близ города обнаружено подземное хранилище военной техники, — от необъяснимого волнения на лице профессора появились маленькие бисеринки пота. — Причем, заметьте: техника прекрасно сохранилась, словно её специально поставили на полную консервацию. Совет…