Тени и отзвуки времени - [88]
— Слушаюсь.
— К концу четвертой стражи соберитесь на пристани Гон и ждите. Едва завидите подплывающую пирогу, смело садитесь в нее. Не усядетесь все в одну пирогу, придет вторая.
— Слушаюсь.
— Гляди. Мы оставляем немного серебряных зерен. Бросьте их в воду; зерна, какие упадут на дно, разделите поровну меж своими близкими. А те, что всплывут, заверните в тряпицу и возьмите с собой; в положенный день вам их обменяют. Вас не будет по здешнему, земному, времени около месяца. Да помните, никому ни слова — ни жене, ни детям.
С этими словами Дух поднял руку и указал на лист бамбука, зеленый — совсем как в ту пору. Другой рукой он придержал мастера, собравшегося было снова пасть ниц.
Потом он надел шляпу, взмахнул широкими рукавами и удалился. Черные псы не залаяли и на этот раз.
Пристань Гон. Начало четвертой стражи. Шестеро мастеров, выпив и подкрепившись на дорогу, в праздном ожидании, словно пахари в непогоду, сидят на холодных круглобоких валунах. Пристань эта пустует вот уж который год. Жители деревень, стоящих по обе стороны реки, на базар ли в уезд, на окружную ли ярмарку переправляются теперь с пристаней, лежащих выше и ниже по течению. Давно уже ни один челн не причаливал к пристани Гон. Не приставали сюда ни бамбуковые плоты, на каких перевозят лесную добычу, ни даже утлые лодчонки-однодревки. Над пристанью царила такая тишина, что даже речные воды не смели нарушить ее своим журчаньем и плеском. Но вот наконец с реки послышался какой-то загадочный всплеск, отзвук его полетел над водой и замер в старых тростниках, стоявших на отмелях за изгибом речной излучины. Неведомый шум повторился снова и снова. От сотрясения воздуха с вековых деревьев шунг попадали в воду перезрелые плоды. И сквозь ночную тьму стали видны разбежавшиеся по застывшей, как масло, реке редкие круги.
Негромко защебетали ночные птицы. Видно, близился конец четвертой стражи. Потому что лишь на исходе ночи разлетающиеся на добычу ночные птицы — самец и самка — окликают друг друга.
Старый Шэн и пятеро друзей его — уж больно долго просидели они на камнях, даже спины задеревенели, — тотчас встрепенулись и расправили плечи. Сложенные в мешки стамески, рубанки и сверла коротко звякнули, ударившись друг о дружку.
Вялое течение повлекло прочь белые сгустки слюны — люди время от времени поплевывали в реку, чтоб хоть как-то скрасить чересчур затянувшееся ожидание.
Ночной мрак снова сгустился, стал черен и непроницаем. На сторожевом посту в старом уезде барабан пробил новую стражу.
Вдруг старый Шэн увидел, — нет, не увидел, скорее ощутил каким-то шестым чувством, — как некий смутный предмет проплыл мимо пристани, потом развернулся, поплыл назад и застыл неподвижно перед истомившимися в ожидании людьми. Наклонясь к воде, они разглядели вблизи пирогу и за нею… еще одну. Обе пироги с поручнями на носу тесно прижались бортами к каменным скосам берега. Шестеро мастеров молча спустились к лодкам. Пироги оказались невелики, — человека на три, от силы четыре, каждая, — и на обе был только один лодочник с шестом. Лодочник не промолвил ни слова, даже не глянул на мастеров. Сразу же развернув пироги носом к утонувшей во тьме середине реки, он с силой оттолкнулся от дна шестом, и пироги рванулись с места.
Люди в лодках крепко держались за руки. Пироги шли по реке — борт к борту — неслышно, будто в совершеннейшей пустоте. Казалось, днища их скользят по пологому ровному спуску, устланному мягким и шелковистым мхом. Они и от пристани отчалили беззвучно, словно со дна реки всплыли на ровную ее гладь. Как в сновидении, исчезло ощущение пространства и времени.
Задул утренний ветер. С едва заметным запахом речной воды смешивался непривычный пряный дух свисавших с берега трав. Запахи эти заполняли пироги, все глубже и глубже вонзавшиеся в густое месиво предрассветного тумана.
Когда лодки подплыли к подножию Горы-балдахина, можно было уже разглядеть человеческие лица. И лодочник с шестом — кто б мог подумать! — оказался молоденькой девушкой. Взгляд ее был остр, как нож, которым режут плоды арека, и холоден, как промозглая стужа, что леденит поутру кровь в росистом, туманном лесу.
Эхо барабанов, отбивавших последнюю стражу, пробралось меж скал, раскатилось по лощине и вернулось обратно, принеся долгие и печальные крики гиббонов.
Лодочница вместе с мастерами сошла на берег. Крутая горная тропка вилась по буровато-красным камням, окаймленным зеленым мхом. Люди старались попасть пальцами ног в выбоины на камнях, чтоб не поскользнуться, не потерять равновесия.
Они миновали деревню Датьонг.
Горные чащи вобрали в себя почти весь туман, пологом накрывший окрестные склоны. Белые влажные клочья свисали с деревьев на опушке, время от времени облетая с верхних ветвей на нижние. И тихий стук капель отмерял замедленный грустный ритм времени. В лесу было пусто и сыро, все затянуло плесенью. Дыханье в груди стеснилось. И чем выше люди забирались в горы, тем ясней понимали: жизнь, которую они привыкли вести день за днем, осталась далеко внизу. Здесь начиналась чужая, непривычная жизнь, — такой породили ее каменья, воды и травы во времена сотворения мира.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
Макс жил безмятежной жизнью домашнего пса. Но внезапно оказался брошенным в трущобах. Его спасительницей и надеждой стала одноглазая собака по имени Рана. Они были знакомы раньше, в прошлых жизнях. Вместе совершили зло, которому нет прощения. И теперь раз за разом эти двое встречаются, чтобы полюбить друг друга и погибнуть от руки таинственной женщины. Так же как ее жертвы, она возрождается снова и снова. Вот только ведет ее по жизни не любовь, а слепая ненависть и невыносимая боль утраты. Но похоже, в этот раз что-то пошло не так… Неужели нескончаемый цикл страданий удастся наконец прервать?
Автор – профессиональный адвокат, Председатель Коллегии адвокатов Мурадис Салимханов – продолжает повествование о трагической судьбе сельского учителя биологии, волей странных судеб оказавшегося в тюремной камере. Очутившись на воле инвалидом, он пытается строить дальнейшую жизнь, пытаясь найти оправдание своему мучителю в погонах, а вместе с тем и вселить оптимизм в своих немногочисленных знакомых. Героям книги не чужда нравственность, а также понятия чести и справедливости наряду с горским гостеприимством, когда хозяин готов погибнуть вместе с гостем, но не пойти на сделку с законниками, ставшими зачастую хуже бандитов после развала СССР. Чистота и беспредел, любовь и страх, боль и поэзия, мир и война – вот главные темы новой книги автора, знающего систему организации правосудия в России изнутри.