Тени грядущего зла - [13]

— Когда я разберусь в этом, — Джим улыбнулся, — то скажу тебе. Смотри!

Зашуршало.

С неба, словно возникнув из ничего, опускался огромный, болотного цвета воздушный шар, похожий на луну.

Он тихо плыл по ветру в двухстах ярдах от места, где лежали мальчики.

— Гляди: под ним корзина! И там кто-то есть!

Но тут высокий человек спрыгнул с подножки; он был похож на капитана, который вышел проверить высоту прилива. Весь в черном, с затененным лицом, он направился к середине луга и, подняв к небу руки в черных перчатках, остановился.

Он несколько раз взмахнул руками.

И поезд ожил.

Как в театре марионеток, в одном из окон показалась голова, затем рука, затем другая голова. Два человека в черном пронесли по шелестящей траве темный столб шатра.

Было так тихо, что Уилл не смел пошевелиться, чтобы удрать отсюда, тогда как Джим, блестя глазами, жадно смотрел на происходящее.

Карнавал должен быть в грохоте, в реве, словно лесоповал в джунглях, где валят, крушат, скатывают огромные стволы, и люди работают с жаром и страстью среди львиного рыка, среди напряженных лошадиных мышц, среди слонов, которые стадами пробиваются сквозь ливни пота, а зебры ржут и стонут, схваченные полосами на своей шкуре, словно тенетами западни.

Этот же походил на старые немые фильмы, на театр черно-белых теней; серебристое жерло луны безмолвно курилось клубами света; движения рук были так тихи, что вы слышали, как ветер шевелит пушок на ваших щеках.

Множество теней суетилось возле поезда, перетаскивая клетки со зверями на луг, где с погасшими глазами бродила сама темнота, и орган безмолвствовал, если не считать едва различимой безумной мелодии, которую, странствуя по трубам, вызывал легкий бриз.

Распорядитель манежа стоял в середине круга. Воздушный шар неподвижно висел в небе, словно голова заплесневевшего зеленого сыра. Затем наступила полная темнота.

Последнее, что увидел Уилл, перед тем как облака совсем закрыли луну, был шар, внезапно устремившийся вниз.

В ночной тьме он почувствовал, как люди принялись за невидимую работу. Он ощущал воздушный шар как огромного жирного паука, перебирающего стропы, канаты и столбы, поднимающего в небо ткань, похожую на гобелен.

Облака поднялись выше. Смутно виднелся шар.

На лугу высился остов будущего цирка-шапито: опорные столбы стояли с натянутыми тросами в ожидании, когда их накроют брезентом.

Облака клубились в свете луны. Скрытый тенью, Уилл дрожал от холода и страха. Он почувствовал, что Джим пополз вперед, и схватил его за одеревеневшую лодыжку.

— Погоди! — сказал Уилл. — Они выносят брезент?

— Нет, — ответил Джим. — Ох, нет…

Каким-то непостижимым образом оба они знали, что тросы, накинутые на столбы, захватывают облака, раскраивают их, и в струях ветра их сшивает какая-то чудовищная тень, превращая в шатер. И наконец стало слышно, как полощутся по ветру огромные флаги.

Движение прекратилось. Густая тьма затихла.

Уилл лежал с закрытыми глазами и слышал биение огромных, черных как смоль крыл, словно какая-то чудовищная древняя птица спускается вниз, чтобы жить и дышать, вить гнездо на ночном лугу.

Облака рассеялись.

Воздушный шар улетел.

Люди ушли.

Шатры, как черный дождь, колыхались на столбах.

Внезапно открылась длинная дорога, ведущая к городу.

Уилл огляделся вокруг.

Ничего, кроме травы и шорохов.

Он медленно повернулся и посмотрел назад, где в темноте и безмолвии стояли пустые шатры.

— Мне это не нравится, — сказал он.

Джим не мог оторвать глаз от ночного зрелища.

— Да, — прошептал он — Да…

Уилл встал. Джим неподвижно лежал на земле.

— Джим! — позвал Уилл.

Джим дернул головой, словно его ударили. Затем встал на колени и попытался подняться. Его тело поворачивалось, но глаза были прикованы к черным флагам, к огромным рекламам, трепещущим подобно невиданным крыльям, к горнам и демоническим улыбкам.

Пронзительно закричала птица.

Джим вскочил. Он задыхался.

Тени облаков, вселяя панический ужас, гнали их от холмов к городу.

Двое мальчишек что есть духу бежали по пустынной дороге.

13

Из распахнутого окна библиотеки тянуло холодным ветром.

Чарльз Хэлоуэй неподвижно стоял перед ним.

Вдруг он оживился.

Внизу вдоль улицы пронеслись два мальчика, за каждым по пятам гналась тень. Они мягко прорисовывались в ночной тьме.

— Джим! — позвал пожилой человек. — Уилл!

Но голос его был едва слышен.

Мальчишки удирали по направлению к дому.

Чарльз Хэлоуэй выглянул из окна.

Еще раньше, бродя один по библиотеке и позволяя своей щетке болтать о вещах, которые никто другой не мог услышать, он уловил свисток паровоза и растянутые органом-каллиопой звуки церковных гимнов…

— Три… — вполголоса произнес он, стоя у окна. — Три часа утра.

На лугу, где стояли балаганы, палатки и шатры, карнавал ожидал посетителей. Он ждал того, кто сможет пересечь море травы. Большие балаганы надулись подобие кузнечным мехам. Они медленно выдыхали набранный воздух, который отдавал запахом каких-то древних чудовищ, притаившихся внутри.

Но одна лишь луна заглядывала в темноту брезентовых пещер. Невиданные чудовищные твари галопом мчались на карусели. В стороне раскинулись морские сажени Зеркального Лабиринта, который вместил многократные повторения пустого тщеславия и суеты, где одна волна отражений набегает на другую тихо и безмятежно, седея с возрастом, выцветая и белея со временем. Иногда даже тень у входа могла вызвать целую радугу страха, испуга, ужаса, глубоко похороненных в прошлом.