Тени чёрного пламени - [74]

– Рисковать не хотят, приказывают своим убить животину.

– А вы как егеря с ними пойдете?

Неудовольствие сменилось тихой яростью. Похоже, он понимал, как неприглядно это выглядит со стороны.

Однако вслух Мовчан произнес нечто иное:

– Тут давно никого не было, в любом случае стоит проверить.

– Плохая идея, псевдособ очень крупный, стая наверняка где-то поблизости.

– Знаю, не первый год замужем!.. Ты фрицам это скажи.

В разговор снова вступила Ксения. Но репликант заговорил со мной тихо, так что Мовчан слышать не мог. Привстав на цыпочки, девушка предложила:

– Я могу убить зверя, винтовка позволяет.

Еще на Кордоне я близко рассмотрел оружие репликанта. Это была германская самозарядная винтовка, сделанная под боеприпас увеличенной мощности. Восьмикратная оптика, облегченное алюминиевое цевье, магазин на двадцать патронов. Дорогая, сложная игрушка, слишком навороченная, на мой взгляд. Но там, в серых землях, была возможность убедиться, что винтовка своих денег стоит[18]. Идея не плоха, по крайней мере пока нам никто стрелять не запрещал. В любом случае поведение зверя казалась неправильным. Он не испугался выстрела, хотя с человеком точно сталкивался. Места у нас хоть и не особо людные, но встретить существо, не знакомое с человеком, было нереально сложно.

– Пробуй, пока фашисты план придумывают. Не играй с псом, они чувствуют, когда в них целятся. Убей быстро, нам нужно посмотреть, как среагируют его приятели, которых мы не видим.

Девушка отошла на десяток метров, взобравшись на небольшой пригорок слева от дороги. Я снова вынул монокуляр и навел оптику в сторону холмов. Псевдособ сидел на прежнем месте, будто ждал чего-то.

Та-ахх!

Голова зверюги дернулась влево, пес старался укусить небольшую аккуратную дырку в своем горбатом загривке. Но в следующий миг лапы его подогнулись и вожак завалился на правый бок, конвульсии сотрясли все его тело. Ксения, не вставая, чуть сместилась влево, выискивая следующую цель. Я тоже посмотрел в том направлении и увидел мелькавшие за кустами неясные силуэты. Стая точно рядом, еще штук пять, не меньше.

– Эй, вы чего творите!

Ко мне подбежал один из державников, стоявших до выстрела где-то у второго фургона. Рослый молодой парень попытался схватить меня за локоть, однако я высвободился и, разорвав дистанцию, заслонил собой увлекшуюся девушку. Сечевой выругался сквозь зубы и ринулся было вперед, но его жестко окрикнул Мовчан, и потом они еще минуты три переругивались, споря о чем-то. Конфликт вроде начал утихать, как к спорящим державникам подошел невысокий немец с нашивками какой-то частной охранной конторы. Отстегнутая маска, болтавшаяся на груди, позволяла рассмотреть изрытое оспинами обветренное лицо. Темные, коротко стриженные курчавые волосы, оливковая кожа, только глаза гость прятал за узкими солнцезащитными очками, какие в моде у стрелков. Мулат заговорил по-немецки, отчего я мысленно вздохнул с некоторым облегчением – этот язык мне знаком довольно неплохо. Немец поинтересовался, в чем дело, а молодой охранник стал сбивчиво на том же языке с жутким акцентом пояснять. Оказалось, что оружие нам доставать нельзя, хотя Мовчан ничего такого не упомянул. Мулат выслушал, потом повернулся ко мне и приветственно приложил правую руку к шлему, отдав честь. Я ответил тем же, хотя на голове имелась только скатанная на лоб «душегубка». Подойдя ближе, немец попытался говорить по-русски, но делал это так скверно, что пришлось обнаружить наличие познаний в его родном языке.

Сохраняя некоторое изумление на темном лице, немец представился:

– Обер-лейтенант Энке, командир конвоя миссии «Врачи без границ». Кто вы и ваша спутница, почему открыли огонь?

Покосившись на поднявшуюся с земли Ксению, держащую винтовку так, чтобы можно было стрелять навскидку, пришлось тоже назваться:

– Васильев, мы с родственницей беженцы, идем домой.

Глянув на мое снаряжение, а потом изучив винтовку Ксении повеселевшим лукавым взглядом, Энке продолжил:

– Для беженцев вы неплохо вооружены, господин Василеф. Впредь не стреляйте без предупреждения, наши коллеги немножко нервничают.

– Хорошо, нас просто об этом не предупредили, господин лейтенант.

– Где так научились говорить по-немецки?

– Дед много занимался со мной.

– Он немец?

– Нет. Он был на войне, допрашивал военнопленных.

Энке больше не улыбался, в моих словах он уловил какой-то скрытый подтекст, которого я опять-таки не вкладывал. Не говоря больше ни слова, он козырнул на прощание и, бросив вполголоса несколько фраз ожидавшим его сечевым, отправился к своим.

Ксения подошла и, не спуская глаз с удалявшейся фигуры, тихо спросила:

– Почему он так разозлился?

– Наши народы воевали в прошлом. Давно, почти семьдесят лет назад.

Сквозь прорези маски я увидел, как заблестели ее глаза. Девушка понимающе кивнула, и на этот раз возникло чувство, будто она действительно поняла больше, чем я сам.

Стремясь сменить тему, Ксения сообщила:

– Зверей пятеро, но ведут себя осторожно, больше никто под выстрел не подошел.

– Съесть труп вожака не пытались?

Девушка вскинула на меня полные удивления глаза и отрицательно покачала головой. Я снова глянул через оптику в сторону холмов. Труп псевдособа лежал на прежнем месте, земля вокруг него потемнела от вытекшей крови. Скверный знак. Обычно псевдособы пожирают труп вожака, а потом дерутся тут же на месте, пока не выберут нового. Но труп на месте, а его сородичи сидят в кустах. Спрятав монокуляр и сказав девушке оставаться у первой повозки, я подошел к стоявшему в одиночестве проводнику. Мовчан сосредоточенно осматривал окрестности, зажав в углу рта измочаленную сигарету.