Тени Чернобыля - [2]

Под кронами деревьев все еще было темно, но я уже чувствовал как ночь сдает свои позиции.

Внезапно что-то изменилось впереди. Тихий тоскливый звук проник сквозь ветки деревьев и заставил меня остановиться. Всякого зверья и в Зоне, и вокруг нее хватало, многие экземпляры были весьма агрессивны, поэтому я на всякий случай положил руку на нож за спиной и двинулся вперед.

Впереди посветлело. Сквозь редеющие ветки деревьев проглянуло сереющее небо. Поляна впереди была невелика по размерам и я бы просто обошел ее стороной, но в этот момент тихий, стонущий звук повторился, причем значительно ближе. Что-то ужасное было в этом тоскливом однотонном всхлипе. Кто-то умирал на поляне, причем, судя по всему, долго и мучительно.

Я не смог просто пройти мимо. Есть сталкеры-мародеры, которые могут добить даже своего раненого товарища. Сталкеры-шаманы сказали бы мне, что не стоит лезть в чужие дела рядом с Зоной. Но я равнодушен к чужим похвалам, ругательствам и просто мнениям. Перемещаясь по кругу, я начал осторожно приближаться к темному пятну в центре поляны.

В темноте вижу отлично. Поэтому не стал доставать фонарь, а просто подошел метров на пять и принялся изучать источник звука.

Прямо передо мной на здоровенном пне сидело странное существо. Скорее всего раньше оно было собакой, но сейчас определить его родословную было бы крайне затруднительно. Скрученное почти винтом тощее облезлое тело с трудом поддерживало крупную уродливо сплющенную голову с одним единственным глазом, почти вывалившемся из орбиты. И этот глаз смотрел прямо на меня. Тихий скулящий звук разнеся над поляной, и от этого звука захотелось упасть в сырую траву и тоже завыть, пожаловаться неведомо кому на тяжелую долю. Крупная дрожь пробежала по телу несчастного создания, мутная слеза навернулась на незрячем глазу.

Стеклянный нож уже описал в моей руке смертоносную петлю, но я, хотя и с трудом, поборол желание прекратить этот ужас одним движением хрустальной грани. Зона поздоровалась со мной. Зона ждала в свои объятия сталкера.

Привет тебе, Зона.

* * *

Привал сделал, когда уже рассвело. Присел на сохранившийся с давних времен бетонный блок, достал немного еды, глотнул воды из объемистой фляги и закурил. Старая узкоколейка брала свое начало здесь, у развалин ремонтных мастерских, и бежала дальше по краю болота по насыпной гряде, а через несколько километров поворачивала туда, где много лет назад что-то случилось с атомной станцией. Это была не просто авария, как писали тогда во всех газетах. Радиация, конечно, распространилась по округе, и мой персональный счетчик на браслете от часов, показывал, что и сейчас фон превышал допустимые пределы, но было что-то еще, что превратило десятки квадратных километров пустыря в Зону — место до сих пор малоизученное и гораздо более опасное, чем просто радиоактивная помойка.

Несколько лет назад учитель Лик впервые привел меня сюда, на эту насыпь. Из остатков дрезин и вагонов мы собрали небольшую тележку, поставили ее на рельсы и отправились в глубь Зоны почти с комфортом. Меня тогда впервые поразила царящая здесь тишина. Обычные птицы и насекомые погибли или убрались из этих мест, а то, что сумело выжить — научилось вести себя тихо и неприметно. Узкоколейка поросла густой травой, из-за которой рельс практически не было видно и мы плыли по травяному морю, изредка отталкиваясь длинными шестами под редкий перестук колес тележки.

Тогда насыпь была единственной, почти безопасной, прямой дорогой. В Зоне по прямой никто не ходит и эта затея с тележкой экономила массу времени. Но сейчас этот путь закрыт. Даже отсюда была видна груда железа, в которую превратилась целая железнодорожная платформа с последними пассажирами этой дороги.

Три сталкера, десяток ученых да взвод охраны — таков был состав научной экспедиции, три года назад пытавшейся проникнуть к блокам сгоревшего реактора с этой стороны леса. Впрочем, результат был предсказуем. Я тогда отказался идти сюда и получил полтора года совсем другой зоны. А трех мародеров, пойманных патрулем, полковнику Марченко удалось убедить помочь науке и облегчить тем свою судьбу. Да будет легка их доля.

Снаряжение пришлось перебрать и перевесить по-другому. Сейчас главное не скорость, а возможность быстро достать нужную вещь. Гайки и камешки — в карман на животе (наверно я стал похож на кенгуру), оба костяных ножа в наручных ножнах перевешены поверх рукавов, пневматический пистолет — подарок почти друга — в кобуру на бедре. Кое-что рассовал по карманам и подвесил к поясу. Запасные иглы к пистолету, фляга, сводная карта всех разведанных участков, моток веревки, носовые фильтры — вроде все. Остальная мелочевка и так на месте. Опустевший рюкзак подтянул вверх и закрепил на плечах. Попрыгал, поприседал. Вроде бы удобно. Хлебнул воды из фляги, закурил последнюю на сегодня сигарету.

Я не раз задумывался над тем, зачем я иду в Зону. Деньги — да, но только за деньги стал бы я регулярно рисковать своей задницей? Среди наших я пользуюсь репутацией чудака. Я не ношу из Зоны всякие популярные вещицы на продажу черным банчилам, не вожу за большие деньги разного рода подпольных туристов, даже за свои карты, составленные с риском в тяжелейших ходках, я никогда не просил денег. Средства к существованию получал благодаря одному из отделов Центра. Те редкие вещи, что я приносил из своих путешествий, обычно долгое время оставались в единственном экземпляре. За уникальность этих вещичек мне платили, гарантировали анонимность и помогали в случае чего. И еще мне почему-то всегда казалось, что, помогая таким образом ученым, я делаю что-то очень нужное и правильное. Но зачем я иду сюда раз за разом — так и не знаю.