Теневые игры - [28]
— Я ничего не слышал об этом, — признался Коршун.
— Не удивительно. Об этом знают немногие. — Ночной Бродяга сделал несколько глубоких вдохов — он потерял много крови, и ему не хватало кислорода. — Сейчас расскажу. Еще в прошлом веке… В восьмидесятых — девяностых, а может, семидесятых годах — я не силен в древней истории — начали использовать для связи стекловолокно. До этого пользовались радио или медным проводом. Варварский метод, — добавил он, — и рискованный. По радио любой может перехватить твое сообщение и узнать всю твою подноготную. А с проводов можно считывать данные по изменению электромагнитной индукции. Следишь за моей мыслью?
Пока Коршуну почти все было понятно. Кое-кто из его друзей в «первой нации» соображал в электронике и научил Коршуна основам физики.
— Электричество, идущее по проводам, производит электромагнитное поле, правильно? — рискнул он вставить слово.
Ночной Бродяга открыл глаза и с удивлением взглянул на него.
— Да, верно, — сказал он.
— Поэтому когда появилась волоконная оптика, все подпрыгнули до потолка. Свет, идущий по волокну, не похож на электроны в проволоке. Он не дает магнитного поля. Его нельзя перехватить, нельзя отвести или изменить. Полная безопасность. Все примерно так и считали. Но потом ученые кое-что придумали. Они работали на одну из тогдашних больших корпораций — «ЗМ», или «4F», или как они там назывались. Ученые сообразили, что есть способ проникнуть в волоконно-оптические коммуникации. Ты можешь считывать с них информацию на расстоянии, ты можешь даже вставить пару битов туда и сюда, изменить информацию, которая передается по оптическому волокну. — Он хмыкнул. — Конечно, это было непросто. Насколько мне известно, ученые использовали два суперкомпьютера «Крей», большие электронные мозги, самые большие, какие были в то время, да еще трейлер со всяким высокотехнологичным барахлом, да еще целую команду из этих фирм, чтобы запустить систему. Я не знаю, как все это действовало, я не инженер. Но разрази меня гром, если это не заработало!
— Нет, — покачал головой Коршун. — Этого не может быть! Нельзя считывать данные с волоконно-оптических проводников. Невозможно. Все это знают.
— Все так думают. Все хотят верить в это. Но те парни из «4F» — они это сделали.
— Так в чем же дело? — спросил Коршун. — Если это правда, то как могут все корпорации спокойно пользоваться волоконной оптикой?
— Катастрофа двадцать девятого года, вот что случилось, — ответил Бродяга. — Один компьютерный вирус вырвался на волю и проник в глобальную компьютерную сеть. Он разрушил множество систем, стер массу данных, практически сокрушил всю мировую экономику. Помнишь?
Коршун снова кивнул. Кто же не слышал ужасных историй о крахе!
— Этот вирус был занятно устроен, — продолжал Ночной Бродяга, — сильнее всего он поражал зашифрованные данные, которые охранялись с особой тщательностью. Он вторгался в системы безопасности, а потом портил файлы, которые должны были защищаться этими системами. Именно поэтому катастрофа была такой жуткой. Большая часть безвозвратно потерянных данных, которые никто не смог восстановить из пораженных файлов, содержали самые важные, самые секретные сведения. Пропали все самые большие секреты корпораций, все по-настоящему новейшие достижения высокой технологии научно-исследовательских фирм! — Он горько рассмеялся. — Вот почему с тех пор мир не сильно продвинулся в техническом прогрессе.
Его слова потрясли Коршуна. «Ты что, думаешь, у нас было бы еще больше этой чертовой техники?» — хотел он спросить, но промолчал.
Если Ночной Бродяга и заметил его удивление, то не обратил внимания.
— Никто из корпораций не говорил о потерянных данных, — продолжал он. — Конечно, они помалкивали. Они хотели, чтобы никто не имел представления о них, чтобы никто не подставил им ножку, пока они старались повторить все последние исследовательские работы. — Он улыбнулся. — Вопрос на сообразительность. Что было среди безвозвратно потерянных данных?
— Ну конечно же — волоконно-оптическая проблема! — тут же ответил Коршун.
— Прямо в точку. Те парни, которые нашли ее решение, вложили в это дело много труда. Они работали целых полсотни лет, до самого краха. Другие корпорации тоже. Они доработали эту систему, и уже не нужны были два суперкомпьютера и тонны другого барахла. Я слыхал, что систему мог обслуживать всего один техник, и помешалась она в одном фургоне. И вдруг — бах!
Вирус превращает все это в труху. Может быть, те парни, которые вели исследовательские работы, были убиты во время беспорядков, а может, корпорации «списали» их. В любом случае, они никому не успели рассказать о своих работах. Так продолжалось до тридцатых годов, — продолжал Ночной Бродяга. — Вирус, вызвавший крах, ушел, и корпорации перестроили глобальную сеть в то, что мы сейчас называем Матрицей. Кое-кто из них пронюхал о том, до чего дошли в «4F», и начались попытки воссоздать утерянную технологию, постараться снова влезть в волоконно-оптические линии связи. Можешь себе представить, сколько шума наделала эта идея на самом верху! Корпорации собрались в Корпоративном суде в «Цюрих-Орбитал» и потребовали, чтобы этому был положен конец. И суд это сделал.
