Теневая история Евросоюза. Планы, механизмы, результаты - [17]

.

БМР представлял собой частный банк, учредителями которого стали центральные банки Бельгии, Великобритании, Германии, Италии, Франции, Японии, а также группа банков США во главе с банкирским домом Моргана («Д.П. Морган энд компания, «Фёрст нэшнл бэнк оф Нью-Йорк» и «Фёрст нэшнл бэнк оф Чикаго»), К 1932 г. его участниками стали ещё 19 стран Европы. Вдохновителем этого предприятия был всё тот же Я. Шахт, тогда уже президент «Рейхсбанка», располагавший обширными связями на Уолл-стрит и вынашивавший идею создания такого учреждения, которое и в случае мирового военного конфликта позволило бы сохранить связи между крупнейшими финансистами мира и осуществлять различные сделки. Поэтому с согласия заинтересованных сторон в Устав БМР была включена статья, обеспечивавшая банку неприкосновенность в любой ситуации: он не подлежал ни конфискации, ни ликвидации, а его деятельность не подвергалась контролю[90]. Это было действительно чрезвычайное соглашение. Хотя БМР был создан как коммерческий публичный банк, договор о его создании гарантировал его иммунитет от правительственного вмешательства и даже налогообложения, как в мирное, так и в военное время. Новая организация должна была содействовать сотрудничеству центральных банков и предоставлять дополнительные возможности по осуществлению международных финансовых операций, и так как его деятельность была очень прибыльна, ему не нужны были никакие правительственные субсидии или помощь.

Хотя в соответствии с «планом Юнга» банк был создан для контроля над операциями по переводу иностранной валюты из Германии за границу в счёт уплаты долгов, уже через год он стал выполнять прямо противоположные функции, превратившись в канал по перекачке американских и английских денег в резервуары нацистов, который наиболее эффективно работал в первые два года гитлеровского правления. С началом германской захватнической политики в сейфы БМР стало перемещаться золото побеждённых ею государств — австрийское, чешское[91], польское и др.

К началу войны банк полностью перешёл под контроль Гитлера, в его правление входили тогда глава «И.Г. Фарбениндустри» Г. Шмиц, барон К. фон Шрёдер, банкиры В. Функ и Э. Пуль (двое последних назначены были в правление лично Гитлером). БМР вкладывал накопленное золото в германскую промышленность, и всё это происходило при активной поддержке банковских кругов Великобритании, которую они оказывали и после вступления страны в войну с Германией. Монтэгю Норман на протяжении всей войны входил в совет директоров БМР, а президентом банка во время войны оставался американец Томас Маккитрик, близкий друг Морганов, олицетворявший собой международное финансовое «братство». Т. Маккитрик, в частности, обеспечил заём на сумму в несколько миллионов швейцарских золотых франков немецкому оккупационному режиму в Польше и коллаборационистскому правительству Венгрии. В течение всей войны большинство членов правления БМР свободно пересекали границы враждующих европейских государств для встреч в Париже, Берлине, Риме или в Базеле (Я. Шахт, например, провёл большую часть войны в Женеве и Базеле, где заключал закулисные сделки, выгодные Германии).

Банк, продолжавший действовать в течение всей войны (прекратились только ежемесячные собрания), не был ликвидирован и после её окончания. Хотя в 1944 г. после обвинения со стороны Чехии в отмывании нацистского золота, украденного из Европы, американское правительство и поддержало резолюцию на Бреттон-Вудской конференции, призывавшую к ликвидации БМР, она в итоге не прошла. Банк сохранил своё значение наднациональной организации по созданию и внедрению мировой валютной стратегии, а в действительности — частного клуба центральных банков, действующего под маской международной клиринговой палаты[92]. Более того, основным членом клуба стала и ФРС США, которую на «Базельском уик-энде» обычно представляет либо её председатель, либо управляющий.

Финансовая интернационализация и централизация позволили Германии обеспечить экономическое объединение Европы, к идее которой нацисты подошли очень основательно. Как писал один из руководящих деятелей Минстерства экономики Ф. Ландфрид, «мы извлекли в экономическом отношении уроки проигранной мировой войны... Сегодня у нас есть экономический генеральный штаб, которого нам не хватало в 1914 г. Мы знаем, что не сможем выиграть войну в военном отношении, если проиграем её в экономическом»[93].

В завоёванных странах экономическая политика Германии, нацеленная на использование их сырьевых ресурсов и рабочей силы, могла быть эффективна только в условиях опоры на коллаборационистские силы среди местного патроната и политиков. Принципиальное значение это имело в отношении Франции, с чьим правящим классом немецкому бизнесу надлежало заключить не просто историческое примирение, но стратегический союз на правах старшего партнёра. Для обеспечения широкой поддержки прогерманских сил Германия согласилась на признание «суверенитета» французской администрации на всей — и неокупированной и оккупированной — территории (хотя во многом это носило пропагандистский характер), и этим же целям служило решение немецких властей уважать право собственности. В отличие от стран Восточной Европы во Франции не осуществлялась реквизиция в пользу Германии предприятий и банков, за исключением случая изъятия определённых государственных запасов. В разных организациях на территории Франции в интересах Германии работали 600 тыс. французов. Заводы «Ситроен», «Рено», «Алюминиум Франс» и др. получали немецкие военные заказы. При этом заводы «Ситроен» стали филиалом немецкой фирмы «Опель», заводы «Рено» перешли в руки автомобильных концернов Германии, а химическая промышленность Франции поставлена под контроль «И.Г.Фарбениндустри».