Теневая черта - [12]

Ни его отчаяние, ни явная нелепость всего этого не могли обезоружить меня. Это была первая попытка причинить мне вред — во всяком случае, первая, которую я обнаружил. И я был еще слишком молод, еще слишком по эту сторону теневой черты, чтобы не изумляться и не возмущаться такими вещами.

Я неумолимо смотрел на него. Пусть помучается. Он хлопнул себя по лбу, и я прошел в столовую, преследуемый его криком:

— Я всегда говорил, что вы сведете меня в могилу.

Этот вопль не только догнал меня, до и достиг веранды раньше меня и вызвал оттуда капитана Джайлса.

Он стоял передо мной в дверях, облеченный в трезвую солидность своей мудрости. Золотая цепочка блестела на его груди. Рука его сжимала дымящуюся трубку.

Я с жаром протянул ему руку; он как будто удивился, но в конце концов ответил на рукопожатие достаточно сердечно, со слабой улыбкой превосходства, точно ножом отрезавшей мои изъявления благодарности. Не думаю, чтобы я произнес больше одного слова. И даже от этого одного, судя по температуре моего лица, я покраснел, как от дурного поступка. Приняв равнодушный вид, я выразил удивление, как это он сумел разгадать маленькую скрытую игру, которая велась вокруг нас.

Он самодовольно пробормотал, что мало происходит в городе такого, изнанку чего он не сумел бы разгадать. А что касается этого дома, то он останавливается в нем уже лет десять. Ничто из того, что здесь творится, не ускользнет от его опытного глаза. И это не причинило ему никаких хлопот. Решительно никаких.

Затем своим спокойным, глухим голосом он пожелал узнать, принес ли я формальную жалобу на стюарда.

Я сказал, что нет, — хотя, конечно, не потому, что не представился случай. Капитан Эллис очень комично напал на меня за то, что меня не было под рукой, когда я был нужен.

— Забавный старик, — вставил капитан Джайлс. — Что же вы сказали на это?

— Я просто сказал, что пришел, как только узнал об его письме. Больше ничего. Я не хотел повредить стюарду. Это ниже моего достоинства — вредить такому субъекту. Да. Я не жаловался, но он, по-видимому, думает, что я пожаловался. Ну и пусть думает. Он набрался страху, который не скоро забудет, потому что капитан Эллис дал бы ему такого пинка, что он летел бы до Центральной Азии.

— Подождите минутку, — сказал капитан Джайлс, внезапно покидая меня.

Я сел, чувствуя сильную усталость и тупую боль в голове. Не успел я собраться с мыслями, как он уже стоял передо мной, бормоча в виде извинения, что должен был пойти успокоить этого малого.

Я посмотрел на него с удивлением. Но, в сущности, мне это было безразлично. Он объяснил, что застал стюарда лежащим ничком на волосяном диване. Теперь он уже оправился.

— Он бы не умер от испуга, — презрительно сказал я.

— Нет. Но он мог бы принять чересчур большую дозу из какой-нибудь бутылочки, которую держит у себя в комнате, — серьезно возразил капитан Джайлс. — Этот дурак уже раз пытался отравиться года два тому назад.

— Неужели? — равнодушно сказал я. — Что ж, он и в самом деле кажется не очень приспособленным для жизни.

— Ну, это можно сказать о многих.

— Не преувеличивайте! — возразил я, раздраженно посмеиваясь. — Но я хотел бы знать, что делали бы в этой части света, если бы вы перестали заботиться о ней, капитан Джайлс? В течение одного дня вы устроили мне командование и спасли жизнь стюарду. Хотя почему вы приняли в нас обоих такое участие, это свыше моего разумения.

С минуту капитан Джайлс молчал. Затем серьезно ответил:

— В сущности, он неплохой стюард. Во всяком случае, он умеет найти хорошего повара. И, что еще важнее, умеет удержать его. Я помню поваров, которые были здесь до него!

Должно быть, я сделал нетерпеливое движение, потому что он прервал свою речь извинением, что задерживает меня болтовней, когда мне надо укладываться.

В действительности же мне нужно было побыть немного одному. Я торопливо ухватился за этот предлог. Моя комната была спокойным убежищем в, по-видимому, необитаемом крыле здания. Так как мне решительно нечего было делать (своих вещей я не распаковывал), то я сел на кровать и отдался во власть впечатлений последнего часа. Неожиданных впечатлений…

И прежде всего я удивлялся своему собственному состоянию. Почему я был так мало изумлен? Почему? Я был возведен в звание капитана в мгновение ока, не в порядке обычного течения человеческих дел, а точно по волшебству. Мне бы следовало быть повергнутым в изумление.

Но этого не случилось. Я был совсем как люди в сказках.

Их никогда ничто не удивляет. Когда из тыквы появляется роскошная карета, чтобы доставить Сандрильону на бал, она не взвизгивает. Она спокойно садится в нее и уезжает на встречу своему счастью.

Капитан Эллис (довольно свирепая фея) вынул командование из ящика почти так же неожиданно, как в сказке.

Но командование — абстрактная идея, и оно казалось "второстепенным чудом", пока меня не озарила мысль, что оно заключает в себе существование конкретного корабля.

Корабль! Мой корабль! Он был моим, ничто в мире не было в такой степени моим, отданным в мою исключительную власть и на мое попечение; предмет, требующий ответственности и преданности. Он стоял в ожидании меня, заколдованный, неспособный двигаться, жить, пуститься в мир (пока я не приеду), словно зачарованная принцесса.