Тенебрариум - [17]

— Скажу честно. Рукопись твою я до конца не прочёл, — сдержанным тоном начал Михаил, бегло пожимая мне руку. — Дочитал до третьей главы, и понял, что читать дальше смысла нет.

— Почему?

— Вот ты только не обижайся, ладно? Но у меня сложилось мнение, что ты пропустил все мои рекомендации мимо ушей. Ну что это за история? Для кого она? Три главы подряд, и никакого действия, никаких событий. Ничего такого, что может зацепить, увлечь. Какие-то обычные люди, ничего выдающегося, ничего героического. Глава семьи отправляется на ликвидацию чернобыльской аварии, где получает дозу облучения, и в итоге узнаёт, что у него рак. Он страдает не столько от смертельной болезни, сколько от боязни признания своим домочадцам. Это что — интрига?

— Я хотел показать историю обычных людей, ликвидаторов, которые ценой собственного здоровья и жизни предотвратили страшную катастрофу, а в результате, вместо почёта и славы, получили нищенские пенсии, и бутылки йогурта на «День Чернобыльца», в то время как люди, имеющие сомнительное отношение к аварии на Чернобыльской АЭС, но тоже причисленные к чернобыльцам, каждый год получают квартиры, машины, и золотые часы. Эта несправедливость на самом деле имеет место быть. Мой дядя, мамин брат, был ветераном чернобыльской аварии. Он многое мне порассказал об этой страшной трагедии. И умер он нищим инвалидом, потому что ему не хватало здоровья и сил, чтобы ходить по инстанциям и выбивать себе льготы и прочие подачки. История, которую я написал, во многом, история его жизни. Этой историей я хотел обратить взор читателей на проблемы героев-чернобыльцев. Зачем придумывать суперменов, если вот они — эти отважные смельчаки. Среди нас. И они заслужили наше уважение.

— Всё это конечно очень любопытно. Проблемы чернобыльцев, ветеранов, инвалидов, и прочих социально незащищённых граждан. Но об этом и без тебя постоянно трындят в средствах массовой информации. Америку ты не открыл. Поэтому судьба настоящих чернобыльцев, к сожалению, вряд ли кого-то заинтересует. Ты не подумай, что я хочу оскорбить память твоего дяди. Речь идёт о твоём персонаже. Нет, я конечно не спорю, что подобная книга сможет выжать слезу из пары домохозяек. Только вот наша аудитория, это не домохозяйки, а несколько иной контингент читателей. В основном студенты и офисные работники, которые мечтают о приключениях, но не могут в них окунуться, из-за своей вечной занятости. К чему им читать о том, что они и так видят каждый день у себя на кухне?

— Но мне хочется писать о людях, о настоящих людях. Об их проблемах и радостях.

— Мне тоже много чего хочется, но я обязан укладываться в рамки формата. Поверь, дружище, до уровней Шукшина и Зощенко тебе ещё расти и расти. Даже если ты до них когда-нибудь дорастёшь, книги твои читать всё равно будет лишь горстка ценителей. Потому что в современных условиях никому нет дела до историй жизни обычных людей. Это скучно. Читатель хочет читать о ярких героях, о сверхлюдях. О тех, на кого бы он мог равняться. О тех, с кем бы он мог себя ассоциировать в потаённых фантазиях. Понимаешь? А вот это, — он ткнул в мою рукопись пальцем. — Называется «неформат». Это непопулярно. А значит, не будет продаваться.

— Как же вы узнаёте, что формат, а что нет?

— Для этого существует статистика. Анализ продаж, мониторинг рынка. Это бизнес, дружище. Задача нашего издательства — выжить в условиях серьёзной конкуренции, и заработать побольше денег. Попытки экспериментов с произведениями, выходящими за рамки нашего формата — рискованны и бессмысленны. Шансы, что мы наткнёмся на новую Роулинг, или Майер — близки к нулю. Поэтому мы не ловим журавлей в небе, имея в руках синицу, в виде надёжных брэндов. Я не хочу тебя обидеть, постарайся понять меня правильно, пока что ты, как писатель, просто ноль. И тут дело не в твоём стиле, качестве слога и литературной хватке. Тут дело в славе, понимаешь? Пока тебя никто не знает — ты никому не интересен. Вот когда хотя бы одна твоя книга начнёт продаваться, когда твоё имя начнёт мелькать на полках магазинов, на страницах литературных журналов, на рекламных плакатах — вот тогда ты уже начнёшь что-то из себя представлять. Ещё пара-тройка достойных книг укрепит твою репутацию, и даст нам уверенность в твоей надёжности. И вот только тогда издательство возьмётся за твою раскрутку, а ты, наконец-то, сможешь экспериментировать с жанрами. И, быть может, даже отыщешь новую тему, которая всех покорит. Но всё это будет далеко не сразу. Чтобы перейти из разряда «нулей» в хотя бы единичный формат, тебе придётся упорно работать, не выбиваясь из традиционных жанровых рамок. Я бы тебе порекомендовал начать с какой-то популярной серии. Выбери то, что тебе наиболее близко, и вперёд.

— Знать бы ещё, что из этих серий мне наиболее близко, — горько усмехнулся я.

— Слушай, как с тобой сложно. Ну, я не знаю, ну, — Мишка рассеянно поводил головой из стороны в сторону, словно надеялся прочесть ответ в воздухе, а потом вдруг остановил свой взгляд на стопке книжек, сложенных на краю стола. — Ну, хотя бы, вот.

Он взял верхнюю книгу и протянул мне. Я рассмотрел обложку. На ней изображался суровый мужик, задумчиво сидящий на рюкзаке, сжимая автомат с рожком перемотанным изолентой. Позади мужика из тумана мрачно выступали обветшалые трубы атомной электростанции.