Тень заговора - [23]

Она помнила, что выпускники Шестой Башни являются целителями, а Четвертой, – боевыми магами, как Феликс, но этим ее познания ограничивались. Иногда Зигфрид ездил в Шестую Башню по «торговым делам», как он всегда выражался. Об этих «делах» Кьяре было ровным счетом ничего не известно. Только раз, на «Изумрудном быке», флагманском корабле Зигфрида, она мельком видела Магистра Шестой Башни. Скорее всего, именно по его заказу морской герцог послал Кьяру обыскать апартаменты придворного мага. Магистру могли понадобиться какие-нибудь записки Леманна для работы. Иногда в ее голову закрадывались мысли, что занятия Зигфрида более опасны, чем она могла себе представить. Когда был жив Зигмунд, она редко задумывалась о том, что ее добрый приемный папочка, любивший в детстве подкидывать ее на руках, на самом деле коварный и опасный человек, политик, глава могучей организации. Она любила его той любовью, которой дети любят родителей, несмотря на все их недостатки. После внезапной гибели Зигмунда Кьяра была оглушена, потому что слишком рано узнала, что значит потерять близкого человека. Последовавшая за этим смерть Конрада должна была вызвать менее болезненную реакцию, однако Кьяра пережила ее тяжелее: наверное, так всегда бывает, когда умирает твоя первая любовь. И у Кьяры остался один Зигфрид, младший сын Зигмунда, ее названный брат, с которым у нее сложились далеко не братские отношения. Но Зигфрид – это не Зигмунд, и Кьяра в последнее время часто раздумывала, какие дела он ведет втайне от нее, и чем это может грозить им в будущем. Она очнулась от раздумий, и задала вопрос, который интересовал ее в данный момент.

– А в какой Башне учился наш глубокоуважаемый господин посол?

Граф удивленно посмотрел на нее.

– Естественно, в Четвертой, – сказал он таким тоном, как будто другое предположение могло оскорбить его.

Кьяра решила остановить расспросы о Башнях, чтобы не показывать и дальше свое невежество. К тому же собеседник вряд ли в восторге от ее любопытства. Она помешкала, а потом, не дожидаясь приглашения, села в ближайшее кресло, продолжая прижимать к себе шарообразную шкатулку.

– Дама не желает чего-нибудь выпить? – осведомился граф Риччи, беря за ручку прозрачный графин с жидкостью.

– Наверное, дама предпочтет позавтракать, если время уже подошло, – в тон ему откликнулась Кьяра.

– Скоро подойдет, – ответил граф, бросив взгляд в распахнутое окно, из которого начинал поддувать свежий предрассветный ветерок.

– Тогда имеет смысл выпить.

Вообще-то Кьяра понимала, что разделять пищу, питье и комнату с едва знакомым человеком в высшей степени неблагоразумно и, возможно, невежливо. Но этот непонятный посол-маг вызывал у нее странное чувство. Она отпила из бокала и посмотрела на графа, который сидел напротив нее в какой-то напряженной позе.

– Неплохое вино, – заметила Кьяра, понимая, что если она не заведет беседу, граф ничего ей сам не расскажет.

– Наверное, ты не привыкла к такому. – Он небрежно пожал плечами.

Кьяра нахмурилась и покачала головой. Многие люди в Илеханде и, как оказалось, за ее границами, рассуждали несколько странно: если Морская Длань – моряки, то живут они чуть ли не в лачугах, питаются, чем Бог послал, и вообще крайне невежественны во всех отношениях. Граф Марио Риччи и подумать не мог, что резиденция Зигфрида Корфа была роскошнее его замка, а вина в подвалах тусарского графа рискуют оказаться кислым пойлом по сравнению с тем, что находилось в Морской Длани.

Однако Кьяра не стала убеждать графа в том, что ее потрепанный колет, рубаха не первой свежести и потертые штаны с запылившимися сапогами не означают убогости и нищеты. В Тусаре женщины в армии не служили и государственных постов не занимали, и для тусарского дворянина вид особы женского пола в мужской, а на самом деле универсальной, одежде был непривычен, тогда как в Илеханде это было довольно распространенное явление. Единственное, что Кьяра не надела, отправляясь в ночное путешествие, это юбку-хвост, которую обычно прицепляли на пояс поверх штанов. Вероятно, поэтому граф Марио Риччи продолжал сидеть в той же напряженной позе и внимательно разглядывать Кьяру. Тусарец определенно не привык видеть благородных дам в таком виде. Это пробудило в ней озорное желание раздразнить иностранного посла еще больше.

– Не привыкла. Я предпочитаю велийские вина. У тусарских, на мой вкус, слишком много аромата и слишком невнятный букет. – Кьяра с мстительным удовольствием наблюдала выражение недоумения, появившееся на красивом лице.

– Не могу согласиться, моя прекрасная госпожа. – Тусарец заметно оскорбился. – Вина Велии, несомненно, хороши, но в них нет той утонченности и легкости, которая присуща дарам виноградников солнечного Тусара. Возможно, вам просто попадались дешевые поделки, не предназначенные к столу столь взыскательных ценителей. Илеханд, безусловно, вне конкуренции по части вин сухих, но самые прекрасные десертные сорта создают именно в Тусаре.

– А еще у вас прекрасные болота, – перебила разошедшегося графа Кьяра.

Посол осекся и хмуро посмотрел на невинно хлопающую ресницами девушку.