Тень ястреба. Сага призрачных замков - [107]

Как ей и полагалось, «дубинка» описала дугу вместе с вцепившейся в нее кошкой, та не удержалась, выпустила из когтей желанную добычу и, с криком пропащей души пролетев по воздуху футов двадцать, шмякнулась прямо в лицо мэра, сидевшего в первом ряду. Последовало короткое сражение, кошка, пусть и без военных трофеев, но с видом победительницы удалилась с поля боя, а мэр встал и сделал несколько остроумных замечаний о долгих тяжбах. Спектакль пришлось прервать, и наша ведущая актриса очаровательнейшим образом принесла свои извинения. Старый добряк ухмыльнулся и сел на место, после чего мы продолжили представление.

Но Алонсо Чаб считал делом чести провалить спектакль окончательно. Он решил помочь Сомолии подтащить за кулисы ковер и во время страстной любовной сцены выставил на обозрение зрителей свой внушительный зад. Он, как болван, всецело поглощенный своим занятием, стоял спиной к залу, не подозревая, какую часть его тела приходится изучать зрителям. В этот момент какой-то подающий надежды гений из публики выстрелил из рогатки. Что-то острое вонзилось в штаны Алонсо, тот пронзительно заорал, взлетел по кулисе чуть ли не до потолка и, сделав несколько красноречивых жестов, исчез в окне. Его крик «Пожар!» подхватили еще семь тупиц. Публика разом встала и бурно зааплодировала, а на сцену выбежал человек в маске.

— Священная кошка! — провыл главный герой, Адджернон Репплз. — Что это значит?

В довершение всеобщего удовольствия как раз перед тем, как упал занавес, на сцене появилась дама, и тоже в маске.

— Давай же! — подсказал Сомолия, и Адджернон, бросившись вперед, сорвал маску, под которой оказалась веселая, пьяная физиономия Августа Баффа, рабочего сцены. В тот же момент женский вой из-за кулис сообщил публике, что мисс Аримента Джеппс дает выход своему артистическому темпераменту, так как обиженная героиня сообразила, что ее переиграли.

Сомолия тоже завопил, а Алджернон изо всех сил ударил Августа, который полетел в оркестровую яму, повалив две скрипки и свирель.

Вдруг среди всего этого переполоха в зале с притворной застенчивостью появилось маленькое скромное существо, надумавшее именно сейчас устроить променад между рядами.

Сомолия решил, что это Аврелий, наш фиолетовый скунс, и, не обращая внимания на зрителей, пошел между рядами, чтобы выгнать его, но в нескольких футах от животного бутафор застыл с выражением крайнего изумления на лице, развернулся и направился обратно. Это оказался совсем не Аврелий.

Жители города как-то хвастались, что оперный театр можно очистить за три минуты, но на этот раз рекорд был побит за две минуты тридцать секунд.

А те, кто находился тогда на улице, могли лицезреть труппу высококлассных актеров, побивающих самые выдающиеся рекорды Нурми и на три прыжка опережающих кровожадную толпу, которая хотела их линчевать или совершить с ними что-нибудь не менее абсурдное.

Поезд тронулся, едва мы успели сесть, и я сомневаюсь, что кто-нибудь из нас когда-либо вернется в этот город. По-моему, это совершенно невероятно. Совершенно.

Твои школьные дни

— Да, — сказал бывший выпускник, сооружая сигару из тротила и прикуривая от бикфордова шнура, — несомненно, сегодняшние студенты колледжа выгодно отличаются от мальчиков и девочек моего времени. Впрочем, этого и следовало ожидать!

Я не верю, что когда-либо на свете были более веселые студенты, чем у нас в Киллемском колледже. Какая атмосфера царила в классе! Первые несколько семестров были довольно трудными для первокурсников. Однако мы никогда не заставляли их тратиться на зеленые шапочки. Нет, мы просто снимали с молокососов скальп, чтобы их легче было отличить от других. Помню, один первокурсник решил обвести нас вокруг пальца — побрился наголо, — но мы каждую неделю натирали ему голову наждачной бумагой.

Пришлось хулиганистому первокурснику покинуть Киллемский колледж, и, если бы не лояльность и поддержка живущих поблизости людей и ассоциации бывших питомцев колледжа, не знаю, как бы вообще колледжу удавалось решать проблему нехватки студентов. Но тем не менее новички постоянно появлялись, заменяя тех, кто осмеливался быть невежливым со старшими.

Лично для меня первые месяцы в колледже прошли нелегко, так как последние семь каникул я провел в революционных армиях Центральной Америки и Мексики и посещал подготовительную школу, занятия в которой вел Джон Л. Салливан. Я был лучшим скаутом в нашем классе. Словом, к поступлению в Киллемский колледж я был подготовлен сполна. Однако, даже мне там пришлось хлебнуть лиха. — Показав пробковую ногу и парик, он заметил: — Вот напоминание о моих первых годах в колледже…

В ту пору, — продолжал он, — колледжи постоянно соперничали друг с другом. Вы бы видели, как мы готовились к футбольному матчу, соревновались в воплях и приветствиях, стреляли из винтовок, точили мечи и смазывали пистолеты.

А сама игра! А триумфальное шествие после резни! Мы шли через весь город, неся на копьях знаки своей победы — скальпы команды-соперницы.

Особенно запомнилась мне игра со Слотеремским университетом. Они прислали целый катер студентов. Мы встретили их на пристани с присущей нам вежливостью, а комитет по приему гостей даже распорядился, чтобы на футбольное поле вышел основной состав команды студентов. Напряженный это был матч. И я должен отметить боевой дух девичьей группы поддержки, которая бросилась на поле с позаимствованными на скотобойне топорами, на бегу разрубая пополам убитых и раненых из команды-соперницы.