Тень в воде - [3]

– Сначала я думал, что она… ну, куда-нибудь уехала. Но вот, смотрите – нет. Во всяком случае, не за границу.

Он будто старался любой ценой вовлечь эту неразговорчивую женщину в свои поиски. Жюстина робко глянула на него:

– А вам не приходило в голову, что ей просто нужно побыть одной?

– Одной? Зачем?

– Ну, она рассказывала о том, как… о ваших отношениях.

Тор насторожился.

– Она плакала. Сидела в этом кресле и рыдала. Похоже, вас больше ничего не связывает. Она все повторяла: «Что у меня осталось? Ни любви, ни работы». Что-то в этом духе.

Тор почувствовал тупую боль в солнечном сплетении. Что у меня осталось?

«А мальчики? Сыновья?» – подумал он.

И в ту же секунду понял: скоро все придется рассказать им. Рассказать, что произошло нечто непредвиденное.

Глава 4

Когда зазвонил телефон, Ханс-Петер Бергман принимал душ. Услышав звонки сквозь шум воды, он чуть не поскользнулся в мыльной пене.

– Жюстина! – Но тут же вспомнил, что ее нет дома.

Она снова отправилась к озеру, к лодке, и, видимо, уже успела отчалить. Конечно, он мог и не отвечать, но боялся пропустить что-нибудь важное. У матери недавно случился второй инфаркт, ее только что выписали из больницы. Ханс-Петер быстро выключил воду и закутался в банное полотенце. Вышел в холл, оставляя мокрые следы.

Это был Ульф, его начальник.

– Не помешал?

– Нет.

– Слушай, нам бы поговорить кое о чем.

– Прямо сейчас?

– Нет, это не телефонный разговор. Можешь прийти сегодня пораньше?

– Могу. А в чем дело?

– Проблема, – отрезал шеф.

– Серьезная?

– Не телефонный разговор, – повторил Ульф.

– Ладно, появлюсь, как только смогу.

Ханс-Петер работал ночным портье в гостинице «Три розы» на улице Дроттнинггатан в центре Стокгольма. Это была маленькая гостиница со старомодным, но индивидуальным характером. Например, постояльцы, нуждающиеся в чистке ботинок, могли оставить их у двери своего номера. Ульф владел тремя гостиницами в Стокгольме и пригородах – в двух других царила та же атмосфера. Простые, но по-домашнему уютные комнаты. Ханс-Петер уже много лет работал на Ульфа, за исключением небольшого перерыва четыре года назад, когда «Три розы» закрыли на ремонт. Номера стали чуть современнее, в каждом появились туалет и душ, которые раньше были только на этаже.

Когда Ханс-Петер переехал к Жюстине, та предложила ему оставить работу.

– Моих доходов хватит нам обоим. – Она улыбнулась своей странной, словно обращенной внутрь улыбкой. – Мы вдвоем можем прожить на папино наследство.

Ханс-Петер бережно взял ее лицо в ладони.

– Думаешь, это хорошо? Чтобы я жил за твой счет, как паразит?

Она не уклонилась от его нежного жеста.

– Не как паразит. Просто ты всегда оставался бы со мной.

У него едва не перехватило дыхание.

– Я и так с тобой, – ответил он. – Я всегда после работы возвращаюсь к тебе.

Ханс-Петер вернулся в душевую. Одеваясь, он посмотрел в окно. Птица была в саду. Ханс-Петер выстроил для нее вольер вокруг вишневого дерева. Внутри вольера находился домик, в котором птица могла спать. Это было домашнее животное, которое на полгода – с апреля до октября – перебиралось в сад. Для Ханс-Петера эти месяцы были передышкой. Все-таки держать такую крупную птицу в обычном доме не совсем нормально. К тому же птица оставляла помет. Жюстина застилала пол и мебель газетами, но это не помогало. Ханс-Петер читал, что птицы испражняются каждые пятнадцать минут. Видимо, так оно и было. Ханс-Петер не боялся птицы: она никогда не внушала страх, пусть порой и хлопала крыльями так, что по комнатам разлетался липкий пух. Иногда она могла разинуть клюв и издать глухой, короткий звук, напоминающий скрип дерева, но Жюстина утверждала, что это всего лишь признак хорошего самочувствия. Птица предпочитала общество Жюстины, но, казалось, не имела ничего против присутствия Ханс-Петера в доме. Несколько раз она даже позволила ему погладить себя по спине. Его поразило, каким твердым и горячим оказалось тело птицы.

Птица досталась Жюстине от одной разводящейся пары. Птенец выпал из гнезда, и его чуть не съела кошка. Супруги спасли птицу. Это был самец, и впоследствии он настолько привык жить в обществе людей, что выпустить его на волю было равносильно убийству. Жюстина прочитала объявление: «Продается птица, по семейным обстоятельствам». Повинуясь импульсу, она немедленно отправилась по указанному адресу.

– Я всегда хотела иметь животное, – рассказывала Жюстина Ханс-Петеру в одну из первых встреч. – Но все не получалось.

Оказалось, что мачеха Жюстины, Флора, терпеть не могла животных.

– Если бы ты знал, как я всегда мечтала заботиться о живом существе, которое было бы привязано именно ко мне, которое было бы только моим. Но она не позволяла.

– А отец? – спросил Ханс-Петер. – Он не мог уговорить ее?

Жюстина усмехнулась.

– Нет, – ответила она, поджав губы.

Когда Флора переехала в дом престарелых, Жюстина все же завела морскую свинку – длинную, коричневую, похожую на крысу. Свинка получила имя Рэтти. Но теперь ее уже не было в живых – ее тельце покоилось под кустом сирени в саду. И Флоры тоже не было в живых.

– Рэтти должны были скормить змеям, – объясняла Жюстина. – Ее никто не хотел покупать, а владелец магазина решил перейти на торговлю рептилиями. Похоже, он просто пожалел Рэтти, вот и отдал мне. Однажды я принесла Рэтти к Флоре в лечебницу. Она сидела в инвалидном кресле. Рэтти нагадила ей на колени – наверное, просто испугалась. Флору нетрудно было испугаться.