Тень в камне - [25]

— Единственное, чего я до сих пор не понимаю, так это с какой стати адвокат вашего уровня берется за такое дело? Просветите меня, пожалуйста.

— Адвокат моего уровня?

— Зачем вам предоставлять свои услуги убийце-маньяку, который признал свою вину? Обычное, ничем не примечательное дело.

— Во-первых, я не согласна с тем, что дело обычное. Во-вторых, с тех пор как я услышала об этой истории в вечерних новостях, она захватила меня, одновременно и притягивая, и отталкивая. Меня интересуют некоторые правовые аспекты.

— Но Юки уже преподнес нам множество трупов. Как вы будете его защищать? Только добиваться, чтобы его признали невменяемым?

— Ну вот, мы опять возвращаемся к прежнему. Я о противостоянии сторон, — возразила она.

— Безусловно, к этому следует относиться с уважением, но в широкомсмысле.

— В широком смысле, я утверждаю, существует ничтожный шанс, что он невиновен. Вы когда-нибудь задумыва...

— Ай, бросьте, мисс Коллиер! Как у вас язык повернулся сказать, что он, возможно, невиновен?

— Не следует; конечно, обсуждать дело по телефону, — вздохнула она, — но вам удалось выяснить, были у него сообщники?

— Мы все время этим занимаемся.

— Возможно, но результатов пока нет. С вашей точки зрения, доказательства вины неопровержимы. А так ли уж они безупречны! У вас единственная свидетельница. Без ложной скромности, я уже сейчас готова ее отвести. Это так, к слову. А признание — его можно оспорить в любом суде страны. Так что трупы — вот все, что у вас есть. И, безусловно, они неопровержимы. И несомненно, он точно знал, где они находятся. Но откуда такая уверенность, что именно он их закопал? Что именно он убил этих людей? Что, если...

— Согласен. Только что привлекает лично вас в этом деле? Зачем вы вдруг решили вмешаться?

— Повторяю, меня это дело просто захватило, мистер Эйхорд. В нем есть что-то профессионально неотразимое. Ваш обвиняемый здесь ни при чем. Ни с какой стороны. А потом, если все же Уильям Хакаби невменяем?

— Он все равно отправиться в газовую камеру — слишком много жертв. Или давайте отменим тяжкие наказания за тяжкие преступления.

— Просто, чтобы сберечь время, давайте не будем обсуждать дело по телефону.

— Просто, чтобы сберечь время — вы собираетесь добиваться признания его невменяемым, так? Для этого ему понадобились словесные дымовые завесы и та чепуха, которую он несет. Юки просто морочит всем голову, закладывая для вас базу, верно?

— Ну что вы. — Она рассмеялась. — У нас вся правовая система на этом построена. — И вновь тяжкий вздох. Почти стон.

— Не понял.

— Ну что тут сложного. Суд и все остальное — это игра. Мозгоеб...во, если хотите.

Он не мог поверить своим ушам:

— Мозгоеб...во? — повторил он, как выдохнул.

— Определение точное. Извините, мне еще предстоят звонки. — И линия, соединявшая его с «Джонс — Селеска» стала немой. Она полностью права. С самого начала вся эта бодяга была всеобъемлющим первоклассным насилованием мозгов.

Джек положил кусок пластмассы, к которому прижимался ухом, и взглянул на Уолли Майклса, а тот в ответ вопросительно поднял брови.

— Дерьмо, дерьмо и еще раз дерьмо.

Уолли сочувственно посмотрел на Джека. «Приятно было снова повидаться с малышом», — подумал тот. В Куонтико Майклс был одним из немногих, выделявшихся из общей толпы. В нем горела искорка Божия. В полиции Далласа Эйхорд чувствовал себя чужаком. Его сунули в дело, которое, похоже, уже закончено. А тут еще это убийство старика. Полицейское управление в осаде — что растревоженный улей.

С той поры, как весь мир видел по телевидению, как Джек Руби, пританцовывая, подошел к знаменитому на весь мир подозреваемому в убийстве и застрелил его на глазах у всех охранников, журналистов и телеоператоров, набившихся в холл, полицейские Далласа стали поистине козлами отпущения. На них валили все. Вспышки расовой неприязни и обострившиеся социальные проблемы только ухудшили положение. Джек предположил, что нынешнюю создавшуюся ситуацию можно сравнить с той, которая сложилась в Атланте несколько лет назад. Общество напугано, разделено и взбудоражено серией немотивированных убийств, а тут еще этот оборванный негр-старикашка. Ни дать ни взять — шестидесятые годы вернулись. Свалите все в кучу, и получится опасная взрывчатая смесь.

— Взгляни. — Майклс положил перед ним иллюстрированный журнал. На его развороте красовались фотографии, запечатлевшие Ноэль Коллиер на курорте. Там даже был водопад. — Эту крошку оплачивает не общество. — Они обсудили плохих адвокатов. Систему общественной защиты. Хороших адвокатов. Где-то все-таки существовали хорошие молодые адвокаты с моральными устоями. Правда, их мало. Совсем чуть-чуть.

Тут Эйхорд вспомнил разговор с Ноэль.

— Я спросил у нее, как можно строить защиту в таком деле. Вина-то вроде очевидна. Она это отвергла. Причем, похоже, Ноэль не будет добиваться признания его невменяемым, чем, откровенно говоря, порядком меня удивила. Я полагал, что у нас есть все, кроме оружия, — море сведений о трупах.

— Самое малое — участие в убийстве. Это уж неоспоримо. А вдруг она сумеет заронить искру сомнения в головы присяжных по поводу того, что именно Юки отправил на тот свет всех этих людей? Или что у него были сообщники? Или она докажет, что он был невменяем во время совершения преступления и так называемых признаний. Или убедит в том, что...