Тень Уробороса. Эпоха лицедеев - [68]

»…

Фанни посмотрела на него.

— Эти письмена не похожи на египетские иероглифы… — сказала она и чиркнула лучом по стенам, расписанным в классическом ключе. — То — египетские, а эти какие-то… Я таких еще не встречала нигде…

— То же самое было написано на дверях монастыря Хеала… — тихо объяснил Элинор, потрогав длинными гибкими пальцами выбоины в камне. — Отец Агриппа говорил нам с Кваем, Ситом и Виртом, что это язык древних ори… Он говорил, что поначалу считали, будто эта надпись подразумевает тайну ядерного оружия. То же думали и о Ковчеге Завета…

— А пластину, где говорится о мальках и рыбах?..

— …Мы уже миновали, — кивнула жена, снова поднимая меня с каменного пола.

Мы с трудом пробрались в тесный коридор, причем Фанни пришлось передавать меня уже прошедшему внутрь Элинору.

— Но как эта пластина могла попасть на Блуждающие в Козероге?

— Я не знаю этого, капитан Калиостро… Я не знаю… — ответил Зил.

В довершение духоты от нас всех жутко разило потом. Мое сознание все время стремилось провалиться в пустоту. Я попытался было идти сам, но тут же рухнул, как подкошенный.

— Карди, давай мы не будем экспериментировать? — раздраженно попросила изможденная Фанни, снова подкидывая меня на руках.

Я так хорошо воображал себе по их рассказам ту комнату с ТДМ, что слегка удивился ее относительно небольшим размерам.

Возвышение действительно походило на алтарь… Какие-то желобки, четыре круглых отверстия, помеченные древнеегипетскими значками. Я разглядел только круг с точкой посередине и две волнистые линии. Краем глаза увидел и шар. Действительно — как в боулинге…

— Вот теперь, Карди, наверное, тебе придется поднатужиться, — Фанни поставила меня на ноги. — Боюсь, что при переброске могу тебя уронить…

Элинор охватил меня за талию с одной стороны, Фанни — с другой. Только благодаря им я не упал.

Мы одновременно шагнули на возвышение. Перед нами радугой растекались круги из камней. До золотого диска в центре было шагов пять. Обнимающая меня рука Зила стала ледяной. Я чувствовал ее холод сквозь ткань футболки: ведь, обрабатывая мои раны, он снял с меня бронежилет.

— Идем, — приказала гречанка, и мы ступили на золотой диск.

Раздался утробный гул. Диск под нами начал проваливаться. Затем — чудовищный грохот, сменившийся гробовой тишиной. Тишиной, похожей на кардиограмму мертвеца…

Я лишь увидел, как в нас летят каменные плиты, затем перед глазами возникло угольно-черное небо, усыпанное звездами — небо без атмосферы. Это заняло мгновение, но оно растянулось на века. Целые сотни лет мой взгляд скользил по мертвым серым скалам, десятки лет летели в кратер две плиты, вырвавшиеся из ничего — так же, как и я… И еще десятки лет в стороны летела пыль: не так, как на Земле и других жилых планетах, а по прямой траектории, радиально, на невероятные для пыли расстояния…

Я не успел сделать и вздоха — и очутился совсем в другом месте. Один. Ни Фанни, ни Элинора не было рядом. И я все еще был этой женщиной — как же ее звали? Уже не вспомнить…

— Фанни! — крикнул я, озираясь в пустом зале. — Фанни, ты где? Откликнись! Зил! Где вы?

Откуда-то потянуло свежестью, водоемом и цветущими розами. Я поднялся с четверенек и, хватаясь за стены, вышел на площадку перед зданием. Надо мной высились знакомые по чьим-то воспоминаниям развалины и арка ворот. На потемневшей от старости и плесени камне кладки я прочел выведенные кирпичом слова: «Луис и Кейт, август 2028». Странно, потому что эти развалины снесли еще три года назад. Вместе с надписями, само собой.

В полном отчаянии я миновал ветхий скрипучий мостик и очутился на небольшой, как будто игрушечной, полянке посреди заболоченного пруда. Лягушки не квакали, птицы не пели, сверчки не стрекотали. Была тихая лунная ночь, как и тогда…

Если это то, о чем я думаю, то где-то здесь должен быть дом хирурга Макроу, отца Кейт.

Я выбрался на тропинку. Боль унялась, да и идти стало полегче. Раны уже не так беспокоили меня.

Однако и на той стороне развалившейся стены я увидел точно такой же пруд, мост и замок, как зеркальное отражение. Ткнулся направо — то же самое. Налево — никаких отличий от трех первых. Пространство словно замкнулось на этих четырех зданиях. Я обежал одно их них кругом. Там была точно такая же стена, за которой находились точно такие же замок, пруд и мост.

Я сел на кочку и скорчился в три погибели. Что делать теперь, я не знал. Не знал даже, где теперь нахожусь и куда подевались мои спутники. А потому, смертельно устав, сдался…

И вдруг послышался легкий шелест. Я насторожился и поднял голову.

Отовсюду: из кустов, из травы, из-за обросших мхом островков посреди пруда, из-под прогнивших подпорок ветхого мостика — стали выбираться фигурки, уродливые и привлекательные одновременно, непостижимые, как на картинах Иеронима ван Босха. Вот она, эта неведомая утопическая страна, о которой мечтала в детстве Кейт Макроу-Бергер-Чейфер… Звуки неземного оркестра, где сверчки были флейтами, шум прибоя — барабанами, свист ночных птиц — скрипками, а все остальное — удивительным хором, — ласкали слух. А дирижером было оно, полуразрушенное здание…