Тень улитки - [8]

«Пластик… — мысленно прикинула Нава термин на вес и вкус. — Пластик-то он, конечно, пластик, но все равно мертвяк».

Может быть, дело в привычке, но мертвяк звучал смачней.

За мертвяком вышла Мама. Сердце Навы забилось чуть быстрее. За мамой, замыкая процессию, двигался второй мертвяк. Не такой свеженький, как первый, но, пожалуй, более крупный.

— Мама! — крикнула Нава и бросилась навстречу. Оказывается, одиночество ей уже наскучило. Слишком много тревожных вопросов, не имевших очевидных ответов, порождало оно.

Мама тоже улыбалась, но Нава сразу почувствовала, что в улыбке этой больше покровительства и снисхождения к ее детским эмоциям, чем радости.

Нава даже остановилась, не добежав до мамы, будто споткнулась об эту улыбку. Объятий не получилось, хотя шедший впереди мертвяк и уступил Наве дорогу.

— Ну, здравствуй… Подруга, — чуть замявшись, поприветствовала ее мама, — приветствую твое вступление в наши славные ряды. Великие дела ждут тебя.

— Мама! Ну, почему ты такая… неживая?! — воскликнула Нава.

— Не понимаю… А-а-а… Ты имеешь в виду все эти слюни и сопли полулюдков… Я думала, ты уже излечилась. Наверное, ты еще слишком молода? Детям нужны ласки как свидетельство защиты… Ну, иди, я тебя обниму.

— Да нет, спасибо, — сделала шаг назад Нава.

— Обиделась, — усмехнулась мать. — Что ж, дабы ты быстрей повзрослела, буду откровенна: мне неприятны воспоминания о том, как я тебя зачала и как рожала.

— Потому что над тобой насмехаются подруги?

— Да что они понимают, — вздохнула мать. — Ни им, ни тебе этого уже не понять.

— Значит, — сделала вывод Нава. — Ты предпочитаешь, чтобы мы были подругами, а не матерью и дочерью?

— Да, девочка, — без улыбки подтвердила мать. — И я надеюсь, что со временем ты поймешь, что я была права.

— Так тому и быть! — кивнула Нава, почувствовав, как сжалось сердце. — Привет, подруга. Только как тебя называть? Мы так давно… расстались, что я не уверена в твоем имени… Или, может быть, в подругах у тебя другое имя?

— Нет, меня, по-прежнему, зовут Тана.

— Итак, Тана, подруги времени зря не теряют… Чем обязана?..

— Да, Нава, мы времени зря не теряем, но всегда встречаем новых подруг.

— Чтобы поставить на нужное место в нужном ряду? — кивнула Нава.

— Зря иронизируешь. Найти свое место не так-то просто, а от этого зависит, как ты будешь жить. Процесс затягивает, и изменить неудачно выбранное место не всегда удается… Я сама захотела тебя встретить.

«Чтобы сразу выяснить отношения, — прокомментировала про себя Нава, — и пресечь ненужные поползновения, слюни и сопли, оскорбляющие честь и достоинство истинной подруги».

Эти подруги нравились Наве все меньше и меньше, хотя, по существу, она с ними еще в полной мере и не встретилась. Она понимала, что это неправильно, что она одна из подруг, теперь это ее сущность, но ничего не могла с собой поделать. Восторга от перспективы общения с ними она не испытывала. Может, они ее пугали, как все незнакомое, непривычное? Вполне возможно. Но пока…

— Вот, — продолжала Тана, показывая на свеженького мертвяка, стоявшего в сторонке, — я привела тебе пластика, специально для тебя синтезировала… Потом переделаешь под себя, а пока пусть служит.

— Спасибо, Тана, — заставила себя улыбнуться Нава и приказала: — Ну, мертвяк, стань рядом, коли ты мой.

Мертвяк послушно занял указанное Навой место и равнодушно взирал на озеро.

— Пластик, а не мертвяк! — строго поправила старшая подруга. — Такой жаргон у нас не принят.

— Мой мертвяк — как хочу, так и называю, — хмыкнула Нава.

— Тяжело тебе придется с таким характером, — вздохнула Тана.

— Да уж справлюсь как-нибудь, — повела плечами Нава, словно сбрасывая с них обещанный груз. — А что вы их такими страшилами делаете? — показала она на мертвяков. — Как издевательство над мужчинами? Чтобы напоминать себе, какие они ужасные и примитивные?

— Для нас пластики не ужасны, а функциональны, — уточнила Тана.

— Как и мужчины когда-то, — усмехнулась Нава.

— Ну, пошли, — повернулась Тана.

— Подожди, — остановила ее Нава. — Что вы сделали с Молчуном?

— Не понимаю, — искренне призналась Тана.

— С мужем моим! С которым вы меня встретили!..

— С мужем?! Да ты прошла ли Одержание?

— Прошла, Тана, прошла, — усмехнулась Нава, — Но пройти Одержание не значит потерять человеческий облик, не значит растоптать человеческие чувства.

— Человеческие чувства можно испытывать только к человеку, — поморщилась Тана.

— Чушь! Человеческие чувства может испытывать только человек! Но обращены они могут быть к кому угодно — и к Матери-Природе, и к дереву, и к мертвяку и к тем, кем мы были когда-то… Вас почему-то обуревает злоба, а мне их жаль. Они были добры ко мне.

— Это было прежде. Теперь все изменилось. Неужели ты не поняла?

— Я все поняла. Жертва не может быть добра к палачу, спешащему привести приговор в исполнение и пойти поужинать… Как и палач к жертве… У вас именно такие отношения! А я считаю, что к ним надо относиться, как к больным братьям и сестрам. Мы — дети одной матери.

— Вы — я — они! — воскликнула Тана. — Ты что — не одна из нас?

— Не знаю. — призналась Нава. — Может быть, через меня Мать-Природа решила сообщить вам нечто важное, о чем раньше она сказать забыла или чего, возможно, не понимала…