Тень угасшего пламени - [10]

А Ричард, тем временем, совершенно ничего не понимал. Мало того, что пустыня, но этот караван и рабы. То, что это были рабы, не было никакого сомнения, но ведь время рабовладельческого строя давно прошло, и сейчас днем с огнем не найдешь такого нигде... или найдешь? В голове Ричарда вертелось только одна мысль - "КАКОГО ДЬЯВОЛА?!". Тем временем алихан уже поравнялся с ним и крикнул на каком-то непонятном языке:

ќ- Алль-лахи ли, харин башир мурун? Алль-лахи?

Ричард открыл рот, чтобы сказать, что он ничего не понял, но его собственный слова повергли его в новый шок.

- Хумар, ли ахир алль-лахир!

Мгновения спустя он с удивлением обнаружил, что уже понимает не только то, что сказал сам, но и предшествовавшие этому слова надсмотрщика. Его спрашивали, какого иблиса он тут делает и не беглый ли он, часом, раб, на что Ричард ответил, что не имеет ни малейшего понятия, что вообще происходит.

Надсмотрщик недоверчиво на него посмотрел и махнул рукой, давай, дескать, за мной. Ричард подумал, что ему ничего не остается, кроме как послушаться, хотя очень хотелось куда-нибудь убежать. Да только куда тут убежишь? Он поплелся за идущей шагом лошадью алихана. Рабы, скованные одной огромной цепью, цеплявшей каждый ошейник, уже стали проявлять к нему больше интереса. Некоторые что-то выкрикивали, другие плевались, а некоторые просто угрожающе смотрели, и в их мрачных взглядах чувствовалась ненависть хотя бы потому, что он не был скован. Ричард, все еще не до конца осознающий всю ситуацию, старался не смотреть в сторону вереницы рабов и уставился в круп лошади своего провожатого. Так они дошли до головы каравана, где небольшой группой ехали предводители. К одному из них и подскакал алихан и что-то тихо ему сказал. Тот обернулся и посмотрел на Ричарда, затем что-то ответил и пришпорил лошадь, догоняя спутников.

Надсмотрщик вернулся назад и с некоторым оттенком жалости в голосе сказал:

- Я не знаю, врал ли ты мне или нет, но алихан-баши сказал, что ему наплевать кто ты. Хорошие люди по пустыне не шастают, потому я отведу тебя в хвост, где еще есть свободные ошейники. Я мог бы сделать это и без объяснений, но я надеюсь на твою разумность, не создавай лишних проблем, все равно убежать - не убежишь, разве что пристрелить придется. Так что давай по-хорошему.

Ричард не знал, что ответить. Реальность все больше походила на какой-то кошмар. Мало ему какой-то пустыни, где он невесть как оказался, так теперь еще и невольничий караван и его самого хотят посадить на цепь ни за что ни про что! Но что же делать? Бежать и в правду некуда, умирать тоже не особенно хочется. Нет, этого просто не может быть, вот сейчас он ущипнет себя и проснется. Но верное средство не помогло, все так же жарило солнце, все так же выжидающе смотрел на него меднолицый бородатый надсмотрщик, рука которого медленно опускалась к притороченному к седлу кнуту. Выхода не было, а голова, как назло, отказывалась думать вообще. Абсурдность происходящего превысила все возможные границы, а ни малейшей надежды на спасение не наблюдалось. И Ричард решил не сопротивляться. Какой-то частью разума, свободной он возмущения и испуга, он знал, что это его единственная возможность выжить в данной ситуации.

- Я... я не буду... создавать проблемы, - тихо проронил он.

Надсмотрщик убрал руку от кнута, доброжелательно улыбнулся и махнул Ричарду рукой, приглашая следовать за ним. Теперь они двигались обратно, из головы в хвост каравана и рабы еще сильнее интересовались происходящим. Участились окрики надсмотрщиков и щелчки кнутов, невольники взволновались нежданным событием, их мутные от монотонности перехода глаза разгорелись.

- Ишь, какой переполох ты устроил, - неодобрительно сказал надсмотрщик. - Как бы еще с этого чего худого не вышло. Ты смотри, если чего опасного случится - так тебя ж первого и прикончат. В назидание. Давай, шевелись, скоро уже.

Вот, наконец, показался хвост процессии и за бредущими последними рабами волочился еще участок цепи с пристегнутыми к нему ошейниками. Надсмотрщик указал на них Ричарду и сказал выбрать себе ближайший свободный и надеть. Подъехав ближе, он спешился и замкнул его ржавым ключом.

"Вот так, - подумалось Ричарду. - Сам на себя ошейник надел. Просто замечательно".

Но делать было нечего, и он побрел вместе со всей огромной змеей дальше, к великому морю, а под ногами хрустел песок и перемешанные с ним кости.

Глава четвертая

Ночной эксперимент дался Ворону нелегко. Чужое тело, которое стало его собственным, не было приучено к таким практикам, оно не прошло требовавшейся подготовки. То, что он проделал ночью, было очень простой магией. Но для него теперь даже такое духовное усилие было чуть ли не смертельно. Ворон понял это отчетливо, когда головокружение никуда не пропало, и, вдобавок к нему, появились новые недомогания. Еще одна подобная попытка - и он труп, если не примет соответствующих мер. А меры были сложные и достаточно протяженные во времени. Новый лоскут памяти прояснил, что необходимая форма достигается путем сложной подготовки, как духовной, так и физической, и что проще всего начинать с самого детства, как и делали шаманы его клана. Клан? Шаманы? Что-то новое. Как бы там ни было, теперь Ворону предстояло обучать взрослое, огрубевшее и, к тому же, никогда не знавшее тока энергии тело. Но выхода не было, потому что свои потенциальные навыки Ворон был намерен восстановить, благо его память сжалилась над ним и отпускала все большие куски информации. Поэтому приступать к тренировкам следовало, не откладывая в долгий ящик.