Тень Саганами - [274]

— Слушаюсь, сэр. Мостик мой, — отозвалась та, и Терехов поднялся из кресла и поманил за собой Ван Дорта.

Когда за ними захлопнулся люк комнаты для совещаний, мантикорец повернулся к своему гражданскому гостю.

— А теперь, — заявил он, — выкладывайте, что за гнусную интригу вы мне приписываете.

— Да бросьте, Айварс! — закатил глаза Ван Дорт. — Я более-менее представлял, что у вас на уме, ещё с того момента, когда вы вынудили нас с Тревором Баннистером помочь вам придумать способ украсть "Копенгаген".

— Позаимствовать, — практически рефлекторно поправил его Терехов, а Ван Дорт громоподобно фыркнул.

— Ах, простите! — заломил он руки. — Конечно же, я имел в виду "позаимствовать"! И хватит пытаться увильнуть от разговора.

— Я и не пытаюсь увильнуть, — запротестовал Терехов. Ван Дорт гневно сверкнул на него глазами, и капитан пожал плечами. — Ладно уж, продолжайте разоблачение моего коварства.

— Айварс, — куда более серьёзно продолжил Ван Дорт, — у вас могла быть только одна причина для того, чтобы "позаимствовать" грузовое судно солли, загрузить ему в трюм один из ваших автономных разведчиков, и послать его на Монику. Особенно когда за этим следует отправка приказов всем кораблям, находящимся в системах Дрезден, Талботт и Тиллерман присоединиться к вам, прежде чем вы отправитесь на рандеву с "Копенгагеном" после возвращении того с Моники. И уж тем более, когда назначенная вами точка рандеву располагается в сотне световых лет от Монтаны… и только в тридцати восьми от Моники.

— Это просто обычная предосторожность.

— Также как, вне всякого сомнения, и то, что вы ничего не сказали никому из монтанцев о последнем визите "Марианны" на Монику. Помните, том, когда Дуань и его головорезы высаживали техников "Технодайна"?

— Ну, может быть не совсем обычная.

— Да хватит уже! Вы даже реквизировали единственный курьер Саттлза и отправили его с сообщением на Тиллерман. Приказав возвращаться прямо сюда и сопровождать вас к точке рандеву.

— Ладно, Бернардус, — решительно завил Терехов, — я и так знаю, что вы умный человек. А теперь расскажите мне, почему мне не следует оставить вас здесь?

— Потому, что я не останусь, — не менее решительно отрезал Ван Дорт.

— Не глупите. Разумеется, останетесь.

— Только если вы готовы приказать морпехам силой выкинуть меня на планету, — упёрся Ван Дорт.

— Бернардус, образумьтесь!

— Не выйдет. Вы подстроили всё так, что к тому времени, когда "Эриксон" доберётся до Шпинделя, будет уже слишком поздно, чтобы Хумало или баронесса Медуза могли успеть отправить вам запрет покидать Монтану. Вам, и всем тем кораблям, что вы сумеете забрать с собой из состава "Южного патруля" Хумало. А если "Копенгаген" сообщит то, что как мы с вами оба подозреваем должен сообщить, из точки рандеву вы двинетесь прямиком на Монику. И не пытайтесь, чёрт подери, строить невинное выражение лица! Что за чертовщину вы, по-вашему, творите?

— Проявляю инициативу, как и полагается старшему офицеру Её Величества, — без какого-либо намёка на юмор ответил Терехов.

— А также устраиваете всё так, чтобы никто никаким чёртом не смог вас остановить. И обеспечиваете Звёздному Королевству "правдоподобное неведение" на случай, если всё это обернётся фонтаном дерьма. Королева сможет дезавуировать ваши действия с абсолютно правдивым заявлением о том, что ни единый из ваших начальников не знал, что вы планируете устроить, и что ваши действия, от первого и до последнего, не были санкционированы.

— Может быть.

— Что ж, вам не удастся сделать это без меня.

— Почему нет? — впервые в голосе Терехова прорезалось заметное раздражение, и Ван Дорт сухо улыбнулся.

— Отчасти потому, что я отказываюсь делать вид, что вы обвели меня вокруг пальца. Я не намерен выставиться перед всей галактикой таким кретином. Отчасти потому, что если мы отправимся в этот ваш идиотский набег вдвоём, у Королевы будет двое сорвиголов, на которых можно возложить вину. Но в основном? — взгляд Терехова он выдерживал не отводя горящих глаз. — В основном потому, что всю эту кашу заварил я, когда разродился блестящей идеей организации референдума. Если смотреть в корень, Айварс, то всё что произошло, включая Нордбрандт, Вестмана и Монику, произошло по моей вине. Так что если кое-кто собирается подставить на кон собственную идиотскую жизнь, а вместе со своей, возможно, и жизни изрядного количества других людей, то я намерен быть рядом с ним.

— Бернардус, это, несомненно, самое самонадеянное заявление из всех, что я слышал за свою жизнь. Один человек, кем бы он ни был, не может приписать себе все заслуги — и взвалить на себя всю вину— за действия всех людей, населяющих скопление размером с Талботт!

— Может и нет, — пыл Ван Дорта угас, и он наконец-то отвёл взгляд. — Может и нет. Но я провёл всю свою сознательную жизнь, пытаясь не дать родной планете попасть в когти Пограничной Безопасности, и ради этого продал душу дьяволу. Я интриговал, я давил на людей, я вымогал концессии, выжимая из целых планет последние стеллары. Хотел я того или нет, я пожертвовал своей одержимости собственных жену и дочерей. Пятнадцать дней назад я отдал ей в жертву Рагнхильд Павлетич и ваших морпехов. Всех их я отправил в жертвенный огонь, и самое страшное то, что я сделал бы это и ещё раз. Так что если ублюдки из Пограничной Безопасности — или откуда угодно ещё — думают, что могут заявиться и захапать всё, что мне дорого, всё, к чему я старался не подпустить когти солли ценой собственной души, собственной жизни и жизней людей, которых я люблю, то я, чёрт побери, буду там, где они встретят своё поражение!