Тень Саганами - [248]

— Я направлю на Шпиндель официальное сообщение о рейде и его результатах завтра или послезавтра. Любой, кто пожелает направить сообщение президенту Тонкович, может отослать его тем же самым курьером. Честно говоря, я предлагаю вам сделать именно это. Марво, верите или нет, я предпочту решить дело без конституционного кризиса. И я достаточно долго исполнял обязанности главы государства, чтобы прекрасно понимать, насколько неприятно было бы заниматься этим делом, Боже упаси, постоянно!

— Тем не менее, завтра днём я приглашён на заседание парламента. Конкретная причина, по которой парламент желает меня видеть, не была оглашена, но, полагаю, все мы можем догадаться, о чём они желают поговорить. И, леди и джентльмены, когда они начнут задавать мне вопросы, я буду отвечать на них — точно, искренне и настолько полно, насколько способен. Что из этого получится, я не знаю, однако предполагаю, что всем друзьям президента Тонкович следует убедить её, что на Корнати имеются проблемы, которые требуют её неотложного внимания.

***

— Сэр, у вас есть свободная минута?

— Что случилось, Лайош? — отозвался Айварс Терехов, поднимая глаза от документов на своём дисплее и ища взглядом коммандера медицинской службы Орбана, заглянувшего в открытый люк салона для совещаний.

— Сэр, я не знаю, насколько это важно, но подумал, что должен сообщить вам.

— И что же вы хотели мне сообщить? — Терехов приподнял брось и обернулся к люку, облокотившись на стол.

— Ну, сэр, — медленно произнёс Орбан, — согласно Кодексу Беовульфа, обычно всё сказанное пациентом под воздействием сильнодействующих препаратов является конфиденциальной информацией, которая должна остаться между ним и врачом.

Терехов ощутил, как напряглись его мышцы. Звёздное Королевство чётко придерживалось биоэтики кодекса Беовульфа. Большинство врачей охотнее пошло бы в тюрьму, чем нарушило Кодекс.

— Надеюсь, — медленно сказал он, — ваш долг королевского офицера при некоторых обстоятельствах берёт верх над этой специфической привилегией.

— Да, сэр, берёт, — отозвался Орбан, с выражением мрачнее обычного. — Мне это не нравится, но берёт. Если на то пошло, я подозреваю, что при данных обстоятельствах раскрыть врачебную тайну позволила бы и древняя клятва Гиппократа, пусть даже она едва ли предусматривала подобный случай.

— Какой случай? — Терехов заставил свой голос оставаться спокойным и терпеливым.

— Один из моих пациентов, террорист, находится под воздействием довольно сильнодействующего болеутоляющего средства, сэр, — медленно произнёс коммандер медицинской службы. — Я бы сказал, что его шансы выжить не превышают семидесяти процентов, даже с применением ускоренной регенерации. — Он нахмурился, затем раздражённо отмахнулся рукой. — Неважно. Существенно то, что он сейчас в бреду. Он принимает санитаров и меня за кого-то по имени "Дражен" или "брат Кинжал" и продолжает пытаться что-то нам сообщить.

— Что именно сообщить, доктор? — крайне заинтересованно спросил Терехов.

— Не знаю, сэр. Мы включили запись, но голоса у него практически нет и разобрать, что он говорит, крайне сложно. По сути дела, большая часть выглядит тарабарщиной. Но есть одно имя, которое он постоянно повторяет. Оно, похоже, имеет отношение к оружию, которое они прятали на базе. Мне кажется, что пациент погрузился в какой-то момент времени до атаки, поскольку продолжает говорить этому самому "Дражену", что "груз принят".

— Груз? — резко повторил Терехов и Орбан кивнул. — И вы сказали, что он продолжает повторять имя?

— Да, сэр. — Врач пожал плечами. — Мне кажется, что это должна быть какая-то кличка. Я хочу сказать, что имя "Зачинщик" едва ли может быть настоящим, не правда ли?

***

— Зачинщик? Айварс, доктор Орбан уверен в этом? — настаивал Ван Дорт.

— Не важно, уверен ли доктор, уверен диктофон. — жёстко отрезал Терехов. — Я сам прослушал записи. А затем попросил Гатри Багвелла сделать цифровую обработку. Именно это имя он продолжает твердить. И докладывает "Дражену", что он — наш раненый террорист — лично получил "ружья Зачинщика". Я не думаю, что есть разумные причины сомневаться. Имя "Зачинщик" объясняет, каким образом в руки Норбрандт попала как минимум — как минимум, Бернардус — тысяча тонн современного оружия. Вы думаете, это простое совпадение, что ваш приятель Вестман имеет какие-то контакты с человеком, носящим ту же самую клчику?

— Нет. Нет, конечно же, нет. — Ван Дорт потёр лицо ладонями, затем сделал глубокий вдох, положил руки на стол перед собой и уставился на них.

— Тогда, возможно, мистер Вестман просто солгал нам. — предположил Терехов, его голос стал ещё резче.

— Возможно, — произнёс Ван Дорт. Затем покачал головой. — Конечно же, это возможно. Всё возможно — особенно в подобной ситуации! Но зачем? Ведь Вестман с самого начала был полон решимости свести человеческие жертвы к минимуму. Свести к минимуму. Между его подходом и методами Нордбрандт разница как между днём и ночью! Зачем ему иметь дело с человеком, который связан с нею?

— Мне приходят на ум только два варианта. — Если голос Терехова и стал менее резок, зато он стал намного холоднее. — Первый, что мы с самого начала неправильно оценили Вестмана. Может быть он просто умнее Нордбрандт, а не менее кровожаден. Он мог просто решить приступить к делу более неторопливо, чтобы надёжнее убедить монтанское общественное мнение в том, что был поставлен реакционными силами растлённого режима в безвыходное положение, когда начнёт убивать сам.