Тень с колокольни - [7]

Впервые на своем веку Эдмунд Фиске видел перед собою легендарный «De Vermis Mysteriis», или «Тайные обряды Червя», а также «Liber Ivonis», она же — «Книга Эйбона», и почти мифический латинский текст «Некрономикона». Не спросив разрешения у хозяина, он снял с полки последний из увесистых фолиантов и пролистал пожелтевшие страницы испанского перевода 1622 года.

А потом обернулся к доктору Декстеру. От его деланого спокойствия не осталось и следа.

— Значит, это вы нашли книги в церкви, — воскликнул он. — В дальней ризнице, рядом с апсидой. Лавкрафт упоминал про них в своем рассказе; я все недоумевал, куда же они подевались.

Доктор Декстер серьезно кивнул.

— Да, я их забрал. Я подумал, эти книги не должны попасть в руки властей. Вы же знаете, что в них содержится и что может случиться, если эти сведения будут использованы во зло.

Фиске неохотно поставил тяжелый том на место и уселся в кресло напротив доктора, у самого очага. Положил портфель на колени, смущенно потеребил замок.

— Чувствуйте себя как дома, — добродушно улыбнулся доктор Декстер. — Давайте не будем ходить вокруг да около. Вы пришли выяснить, какую роль я сыграл в событиях, повлекших смерть вашего друга.

— Да, я хотел задать вам вопрос-другой.

— Пожалуйста, не стесняйтесь. — Доктор взмахнул тонкой загорелой рукой. — Я неважно себя чувствую и потому могу уделить вам лишь несколько минут, не более. Позвольте мне предвосхитить ваши расспросы и рассказать вам то немногое, что мне известно.

— Как вам будет угодно. — Фиске не сводил глаз с бронзоволицего собеседника, гадая, что же скрывается за его безупречным самообладанием.

— Я виделся с вашим другом Робертом Харрисоном Блейком только единожды, — рассказывал доктор Декстер. — Это произошло однажды вечером в конце июля тысяча девятьсот тридцать пятого года. Он пришел ко мне на прием, как пациент.

Фиске нетерпеливо подался вперед.

— Я этого не знал! — воскликнул он.

— Да тут и знать было нечего, — отвечал доктор. — Он обратился за врачебной помощью, вот и все. Жаловался на бессонницу. Я его осмотрел, прописал успокоительное и, действуя исключительно по наитию, полюбопытствовал, а не подвергался ли он за последнее время сильному перенапряжению или какой-либо травме. Тут-то он и рассказал мне о своем посещении церкви на Федерал-хилл и о том, что обнаружил внутри. Должен сознаться, у меня хватило проницательности не отмахнуться от его повести как от порождения истерической фантазии. Как представитель одного из самых старинных семейств города, я прекрасно знал легенды, связанные с сектой «Звездная мудрость» и с так называемым «Гостем-из-Тьмы».

Молодой Блейк поделился со мной своими страхами по поводу Сияющего Трапецоэдра — дав понять, что именно в нем фокусируется исконное зло. А затем поведал, что опасается, будто теперь и сам каким-то образом связан с чудовищем, угнездившимся в церкви.

Естественно, последнее его предположение я не мог не воспринять как иррациональное. Я попытался успокоить юношу, посоветовал ему уехать из Провиденса и выбросить случившееся из головы. В тот момент я действовал из лучших побуждений. А затем в августе обнародовали известие о смерти Блейка.

— И тогда вы отправились в церковь, — докончил Блейк.

— А разве вы не поступили бы так же на моем месте? — парировал доктор Декстер. — Если бы Блейк пришел к вам с таким рассказом и поведал вам о своих страхах — разве смерть его не подтолкнула бы вас к немедленным действиям? Уверяю вас, я сделал так, как посчитал лучшим. Чем спровоцировать скандал, чем подвергнуть широкую общественность ненужным страхам, чем допустить возможность существования реальной опасности, я отправился в церковь. Я забрал книги. Я забрал Сияющий Трапецоэдр прямо из-под носа властей. Я нанял лодку и выбросил треклятый талисман в залив Наррагансетт, где, надо думать, человечеству он уже повредить не в силах. Крышку я не закрыл — вы ведь знаете, что Гостя-из-Тьмы способна призвать только темнота, а теперь камень навеки выставлен на свет.

Вот и все, что я могу вам рассказать. Мне страшно жаль, что за последние годы я был поглощен работой и не нашел времени увидеться или связаться с вами раньше. Я понимаю, как вы заинтересованы в этом деле, и надеюсь, что мои комментарии помогли внести хоть какую-то ясность. Что до молодого Блейка, то, как лечащий врач, я охотно выдам вам письменное свидетельство в том, что, по моему убеждению, на момент смерти ваш друг находился в здравом уме. Я оформлю документ к завтрашнему дню и пришлю его вам в гостиницу, если вы оставите мне адрес. Договорились?

Доктор встал, давая понять, что разговор окончен. Фиске остался сидеть, теребя портфель.

— А теперь прошу меня извинить, — промолвил доктор.

— Минуточку. Мне бы еще хотелось задать вам один-два небольших вопроса.

— Разумеется. — Если доктор Декстер и был раздосадован, он ничем этого не выказал.

— Вы, случайно, не виделись с покойным Лавкрафтом до его болезни или в течение таковой?

— Нет. Он же не был моим пациентом. Я вообще с ним не встречался, хотя, конечно же, слышал и о нем, и о его произведениях.

— Что заставило вас внезапно покинуть Провиденс сразу после истории с Блейком?