Тень Роксоланы - [19]

– А говорят, что он на этих гурий и не смотрит. – Серкан упорно гнул свою линию. – Это только из-за колдовства молодой хатун, точно тебе говорю.

– Не-еее! – Мустафа выпил еще. Вино ему нравилось, веселило душу, согревало сердце. – Думаю, что повелителю, как и мне, просто хватает одной женщины, если у нее, конечно, голова не болит. А про хатун говорят, что она отличается редким здоровьем и с головой у нее все в порядке. Никогда не болит.

– А вот давай попробуем, – предложил Серкан. – Купим тебе наложницу, а ты потом скажешь – хватает тебе одной женщины, или все же хорошо, когда в доме кроме жены еще и наложница имеется.

Мустафа не имел привычки пить вино и опьянел довольно быстро. Слова нового друга показались ему разумными. И в самом-то деле – почему бы и не попробовать? Тем более что жена так и не подарила ему сына, лишь дочери заполняли небольшой домик фермера. Раньше-то Мустафа все надеялся, что вот-вот родится сын, но в последнее время надежда сменилась унылой покорностью судьбе – жена была слишком стара, чтобы понести, и оставалось рассчитывать только на зятьев. Но наложница – совсем другое дело. Вдруг и правда повезет. И будет сын…

Мустафа так разомлел от вина и мечтаний, что даже не сразу заметил, что приятель уже тащит его по улице к невольничьему рынку.

– Эй, Серкан-эфенди, куда это мы идем? – удивился фермер, осознав, наконец, свое положение. – У меня и денег-то нет, чтоб покупать наложницу.

– Я куплю! Сам куплю для тебя наложницу! В подарок! – ответил Серкан. – Только чтоб доказать тебе, что мужчине нужно много женщин.

– Ну ладно, раз сам купишь… – Мустафа покорно побрел за приятелем. Вино все еще бродило в его голове, замутняя разум, и жаркий влажный ветер, налетающий с моря, еще больше туманил глаза, заставляя видеть то, чего не было.

На рынке Серкан выбрал рабыню подешевле, вздыхая про себя, что служба повелителю, а особенно желание отличиться ведут к таким расходам. Две сотни акче за невольницу! Еще и свои пришлось доложить… А невольница-то не так уж и молода да и не слишком красива. Но плечи у нее широкие, зубы все целы – Серкан сам проверил, задирая женщине губы, как лошади, да и цвет лица ровный, кожа гладкая, бедра тяжелые, а груди – как дыни на бахче. В общем, и к грубой работе годится, и рожать еще может. Продавец сказал, что невольницу эту какой-то бей из гарема своего выгнал, будто бы с евнухом прелюбодействовала. Правильно говорят, что гарем можно доверить только тем, кого кастрировали еще маленькими мальчиками, а вот те, кто стал евнухом в юношеском возрасте, подвержены желаниям, вида женщин выносить не могут, так и рвутся к ним на ложе.

– Ну что, хороша рабыня? – спросил Серкан у Мустафы. Тот оглядел покупку, пощупал тугую грудь, ухмыльнулся.

– Хороша, еще как хороша. С моей-то женой и не сравнить. Прямо луна с небес в руки упала. Спасибо тебе, эфенди!

Договорились встретиться через неделю на рынке.

– Ты, Серкан-эфенди, приходи, я привезу свежие овощи и фрукты, возьмешь столько, сколько тебе надо. Для тебя ничего не пожалею! – обещал на прощание Мустафа.

Довольный, фермер направился домой. В поясе уютно лежали серебряные акче, вырученные за товар, ослик, нагруженный мешками с лакомствами и тканями, весело постукивал копытцами, а следом послушно брела невольница, таща узел с пожитками. Мустафа чувствовал себя счастливым.

Правда, подойдя к ферме поближе, он ощутил, что счастье уменьшается, сменяясь страхом. Жена его была женщина грозная, а старческая немощь ее проявлялась лишь в постели. Во всем же остальном она была истинной главой семейства, держала в страхе и почитании не только дочерей, но и мужа. Но, осмотрев еще раз невольницу, Мустафа приободрился.

– Да мужчина я или нет?! – вопросил он безмятежную небесную синь. Небеса промолчали, и Мустафа вздохнул. Он предчувствовал скандал, который устроит жена, и холодок бежал по вспотевшей спине.

– Господин, дайте воды, – попросила невольница, впервые заговорив с хозяином. Мустафа даже вздрогнул. – Жарко, очень пить хочется, да и устала я.

Мустафа подал ей небольшой мех с водой. Невольница глотнула, поморщилась – вода была теплой, попахивала плохо выделанной кожей и гнилью, но все же утоляла жажду.

– Мы скоро придем, господин? Я голодна…

– Скоро, очень скоро, – отозвался Мустафа, ежась. – А зовут-то тебя как?

Ему хотелось поговорить, отвлечься от пугающих мыслях о жене.

– Айгуль. – Невольница гордо улыбнулась. – Но вы, господин, если хотите, можете дать мне новое имя.

– Айгуль? Луна, значит. – Мустафа одобрительно помотал головой. Имя ему понравилось. Когда-то он согласился жениться на своей жене только потому, что посчитал ее имя счастливым для брака – Эмине, что значило «надежная». – Будешь освещать мои сны!

Мустафа взбодрился. Имя наложницы было счастливым, и она наверняка подарит ему столь желанного сына. Ну а жена… ну, покричит, конечно, немного, а потом сама же радоваться будет. Не придется ей мучиться с супружеским долгом, пройдут вечные головные боли. Да и по хозяйству невольница поможет. Вон какая крепкая, сразу видно, что работать будет как пчелка.

Фермер заблуждался, и это выяснилось очень быстро – стоило только переступить порог старого домика. Эмине не слушала никаких резонов, а кричала так, что сосед, заглянувший узнать последние столичные новости, поначалу решил, что в доме кого-то убивают.