Тень Пса - [16]

А я лихорадочно пытался найти рациональное объяснение происходящему. Как же раньше удобно-то было — все свои сомнения и страхи легко можно было на Василия свалить.

Ну, кто бы мог подумать, что я, Тимофей Зайцев, снайпер-диверсант, обученный псионик и верный солдат Свободной Федерации… что я буду сомневаться в реальности мира.

Не того мира, где Пробоина и Луны… А этого мира!

Мой взгляд упал на разбросанный пепел, оставшийся на полу от сигареты Ковалёва. В сероватой пыли явственно проглядывал собачий след.

«Незримая часто является своим последователям в образе собаки», — голос Эвелины чётко прозвенел в памяти.

— Твою псину… — вырвалось у меня.

— Чего? — Корявый удивлённо глянул через плечо, осмотрел медблок, потом с подозрением покосился на меня, — Ты в порядке? Косой, а ты случаем не чувствуешь… ну, желания убивать?

Я усмехнулся и, отодвинув его руку со шприцом, отпустил. Если он сейчас начнёт настаивать на уколе, тогда я точно буду знать, что меня удерживают в этой галлюцинации насильно.

Паша пожал плечами и убрал инструмент.

— Не хочешь, как хочешь, — он потёр шею, — Уверен?

У меня аж перехватило дыхание… Псовую луну, до чего же правильный вопрос он задал.

— Корявый, я вообще ни в чём сейчас не уверен, — ответил я и тронул ошейник.

Пси-компенсатор предупреждающе запищал.

— Ты же знаешь правила, Косой, — насторожился Корявый, возвращая шприц на столик.

Другая его рука скользнула к поясу, откинув край халата. Угрожающе блеснула из кобуры чёрная рукоять нейро-стоппера.

Паша непроизвольно наступил на пепел и, конечно же, от собачьего следа… кхм… и след простыл. А был ли он вообще?

— Знаю правила, — я убрал руку от пси-компенсатора, чтобы не давать медику повода для беспокойства.

Корявый покачал головой:

— Развеяться тебе надо. Там же тебя твоя Алёна ждала… Избранница верная, ага?

Слишком много знаков.

Я шумно и судорожно втянул воздух через ноздри, пытаясь прийти в себя.

Слишком. Много. Знаков.

Помещение пахло, как и положено медблоку, в котором недавно покурили. Тонкий аромат антисептиков, терпкий запах табака…

Едва уловимая вонь катакомб под Каменным Даром. А ещё запах крови, горелой ткани и плоти, ведь стычка с «угольком» не прошла даром.

— Нет, толчковые псы, — я ощерился и крепко схватился за ошейник пси-компенсатора.

— КОСОЙ!!! — закричал Паша, — НЕТ!!!

Оглушающий звон сирены разнёсся по медблоку. Корявый со всей своей скоростью калеки выхватил нейро-стоппер, выпуская в меня незримую парализующую волну.

Он пытался успеть до того, как мой имплант самоуничтожится. А в затылке уже разгоралась сверхновая, прожигая мне мозг до подкорки…

Мышцы свело от паралича, пальцы задеревенели. Если Ковалёв успел до активации импланта, то я ещё останусь жить.

Нет.

Я стиснул зубы, пытаясь внушить себе, что вокруг галлюцинация. Этот мир — неправда!

Нельзя здесь жить.

— ТИМ!!!

Волны паралича накатывали друг за другом — Ковалёв жал на спуск раз за разом, разряжая нейро-стоппер.

— Жжёный… я… пёс, — выдавил я сквозь занемевшее горло, чувствуя, как отключается картинка.

Имплант убивает мозг всего за пару секунд.

***

Я судорожно вдохнул и распахнул глаза. После ярких ламп медблока мне показалось, что вокруг кромешная темнота.

— А, гниль помойная!!! — крик Хромого оглушил меня.

Последние события каскадом пронеслись в моей голове. Канал, катакомбы, драка с «угольком»…

— На!!!

Хромой явно от кого-то отбивался, поэтому я, подтянув ноги, перевернулся на здоровое плечо, вскочил. И, особо не разбираясь, бросился на звуки.

Глаза запечатлели прояснившуюся картинку.

Эвелина лежит у стены, а Хромой стоит к ней спиной. В его руках посох Избранницы, и отбивается пацан от трёх помойников, тянущих свои лапы к девушке. При этом мальчишка и вправду упирал целый красный конец посоха то в одного, то в другого — с одежды помойников уже валил дым, но те даже не обращали внимания.

Стараясь беречь сломанную руку, я подсёк одного из торчков, перехватил его за грязную шевелюру и добавил скорости при падении. Долбанувшись затылком, тот сразу притих.

Другие двое даже не повернулись, поэтому я их утихомирил таким же способом — за волосы, стопой под колено, и со всего маху об каменный пол. Тормоза даже руки не подставляли, поэтому труда особого борьба с ними не составила.

— Сдохни! — в меня полетел посох, и я едва успел отвести в сторону раскалённый пирусный кончик.

— Эй, полегче, — просипел я, — Обознался ты, малой.

До моего тела с трудом доходило, что действие нейро-стоппера — это была всего лишь галлюцинация, как и весь тот мир. Невероятно реалистичная галлюцинация.

— О, гниль ты безлунная, — пацан чуть не разревелся, увидев меня, — Живой!

— И я тебе рад, — я усмехнулся, — Так-то меня Василием звать.

— Да к луне драной, как тебя зовут, — борзо отозвался Хромой, а потом, выронив посох, присел к Эвелине.

Я тоже подошёл, тронул живчик на шее. Пульс есть, хоть и слабый.

— Жить будет, — успокоил я мальчишку, — Отдохнуть ей надо.

Несмотря на признаки жизнедеятельности, Избранница была холодная, словно её только что вытащили из проруби.

У меня сразу же возник вопрос:

— Что тут произошло?

— Когда ты вдруг свалился, а потом стал ползать… — начал было объяснять Хромой.