Тень прошлого - [8]

«У нее повреждена нервная система, да заработала пару переломов, когда машина пошла кувырком. Стимпак тут не поможет, он на нервные клетки не действует. Так что придется ждать, пока она не очнется сама».

«А она очнется?»

«Наверное. Организм у нее сильный, раз уж еще жива — выживет. Ладно я пойду, обрадую его превосходительство. У тебя минут десять», — с этими словами она вышла из палатки.

Десять минут на что? Я взял оставленный доктором стул и сел рядом с койкой Тани. Минуту я просто сидел и смотрел на нее и лишь потом заметил, что моя рука мягко гладит колючий ежик ее волос.

Через пятнадцать минут я в сопровождении двух солдат прошествовал в палатку командующего силами Братства, магистра Ричарда Дерека. Мне приходилось слышать о нем, и на приятную беседу я не надеялся. В сущности, весь лагерь Братства состоял из одинаковых палаток, человек на двадцать каждая. Из алюминиевых листов, которые «братья» наверняка принесли с собой, были собраны лишь укрытие над машинами — трейлер с прицепом, три желтых «школьных» автобуса и два бронемобиля «Хаммер» — и еще одно здание. Судя по охране — арсенал, или что-то еще в этом роде. Палатка магистра была меньше прочих, у входа стояло два часовых в силовой броне и свисал штандарт Братства — рукоять меча и три шестеренки.

Магистр Дерек был стар. Желтая кожа плотно как чулок обтягивала кости черепа. Руки, которые он держал, сцепив пальцы, перед собой напоминали тонкие сучья иссохшего без воды дерева. Он сидел за складным столиком, заваленным бумагами, на крышке шкафчика на расстоянии вытянутой руки тускло поблескивал лазерный пистолет. Лежал он там скорее по старой привычке — вряд ли магистр успел бы в случае чего до него дотянутся, да ему это и не требовалось. Солдаты, что отконвоировали меня сюда сейчас стояли у меня за спиной.

«Винсент Брок», — мне сразу стало не по себе. Я не слышал свою фамилию уже лет десять.

Магистр продолжил:

«Должен сообщить вам, что вы находитесь на чрезвычайном трибунале правосудия. Обычно для проведения трибунала требуется три председательствующих, но ввиду ситуации это невозможно. Вы обвиняетесь в… — магистр выудил из кипы листов какую-то бумажку: — Многократном провозе контрабанды. Распространении наркотиков. Незаконном использовании транспортного средства. Попытке убийства».

«У вас есть что сказать в свое оправдание?»

«Я никогда не пытался никого убить», — это было не совсем правдой, но все же.

«Бенджамин Ликовски».

Я поморщился. Старая история. Дело было три года назад. Дикий Бен, он же Бенджамин Ликовски был начальником спецподразделения полиции Волт-Сити и относился к тому типу полицейских, которые не утруждают себя такими формальностями, как соблюдение устава или сбор доказательств. Он знал, что я поставляю джет из Нью-Рено, и его нисколько не волновало, что он не может это доказать. Когда я в очередной раз подъезжал к городу, его ребята открыли огонь из засады, а сам Дикий Бен выскочил прямо на дорогу и стал всаживать пулю за пулей из своего «Чиф Спешиал» в лобовое стекло моей машины. Я пригнулся под руль и даже не сразу понял, обо что ударился бампер машины. Как я узнал потом, ноги Бену прирастить смогли, но вот еще одна часть его тело восстановлению уже не подлежала, и остался он, по сути, евнухом.

«Это был несчастный случай».

«Свидетели утверждают обратное. Если вам нечего больше сказать», — явно не дожидаясь, собираюсь ли я сказать еще что-то, магистр поднялся и торжественно провозгласил: «Винсент Брок, независимым и беспристрастным судом вы признаны виновным по всем пунктам обвинения и, как существо, ненужное цивилизованному обществу, приговариваетесь к смертной казни. Но, ввиду ваших последних действий а также ходатайства капитана Максимилиана Гутри, суд принял решение дать вам испытательный срок в четыре года. Этот срок вы будете отбывать на исправительных работах города Волт-Сити. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение по окончанию настоящей боевой операции. Увести!»

Честно говоря, если бы у меня был выбор между Братством и рейдерами, я бы выбрал последних. Там, по крайней мере, в камере было просторно, прохладно. Компания была, наконец. Брезентовый мешок, почему-то названный камерой предварительного заключения не обладал ни одним из этих достоинств. Стоять там было нельзя, лежать только свернувшись в клубок вокруг опорного шеста. Единственная доступная поза — сидеть, упираясь головой в потолок. Пол и стены, сшитые в единое целое, почти не пропускали воздуха, а вход был наполовину зашнурован, превращая камеру в настоящую парилку. Из компании был только часовой снаружи, но после получаса моих попыток вызвать его на откровенность он двинул меня сквозь ткань палатки чем-то твердым (прикладом, что ли?) и на этом наше общение закончилось. Вконец одурев от жары, я задремал.

Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Я открыл глаза. Было темно.

Толчки тем временем становились все настойчивее.

«Просыпайся скорее», — раздался сверху очень знакомый голос. Я резко встал, точнее, попытался встать, чуть не своротив палатку набок. Вход был распахнут и вырисовавшийся на его фоне силуэт угадывался без труда.