Тень призрака - [62]

В глазах японца сверкал энтузиазм.

— Не все увидят это, — вздохнул француз.

Глаза японца метнули молнию.

— Нет, — оскалился он. — Многие падут жертвами за новую, лучшую жизнь, будут вольные и невольные мученики. Если твердые породы не поддадутся действию взрыва, понадобятся люди, чтобы просверлить их. Те, кто останутся до этой минуты, не смогут спастись.

— И вы хладнокровно решитесь на такую жертву?

— Так будет. Так должно быть! — твердо ответил японец. — Тот, кто обречен, не выйдет отсюда. А некоторых из них тоже ждут невесты, Жан д'Антрево.

Молодой человек вздрогнул.

— Невесты? — растерянно повторил он.

Он вспомнил о Сюзанне.

Но при чем тут этот японец?

— Вы никогда не выйдете отсюда, Жан д'Антрево! Вы умрете здесь и никогда не увидите больше дневного света.

Жан яростно сжал кулаки.

— Кто это сказал?

— Господин.

— Но кто это? Что я ему сделал?

— Что ты ему сделал? — глаза японца вспыхнули. — Ты все поймешь, если я скажу его имя.

— Его имя?

— Кацуга.

Жан побагровел.

— Где он?

Японец презрительно скривил губы.

— Это я.

— Ты?!..

Жан бросился на него, но двое японцев крепко схватили его за руки. В следующую минуту Кацуга исчез.

В отчаянии Жан опустился на землю и закрыл лицо руками.

Мистер Бит, неодобрительно наблюдавший за происходившим, подошел к нему.

— Черт побери! — сказал он. — Этот Кацуга — последний негодяй. Жаль, что я не всадил ему пулю в башку. Но к чему? Все равно ничем не поможешь.

Потом он поднял Жана и пожал ему руку.

— Мужайтесь, мальчик мой! — воскликнул он. — Не все ли равно, где умереть, если подпрыгнет вся наша планета?

X. Катастрофа

Мистер Бит был, несомненно, человек весьма знающий, в своем роде гениальный. Жан инстинктивно чувствовал, что ему можно верить.

Почему же он произнес такую странную фразу:

— Подпрыгнет вся наша планета?..

Почему он сказал это только после ухода Кацуги?

Жан нашел в себе силы спросить:

— Что вы хотите этим сказать?

— Что совершенно безразлично, где быть — наверху или внизу — в тот день, когда мы пробьем дно океана. Неужели вы думаете, что хватит на свете вулканов, чтобы выбросить наружу грандиозные массы пара, которые получатся в результате нашей операции? Вся планета подскочит, потому что никакие стены, будь они в сто раз толще земной коры, не выдержат подобного давления. Океан, ворвавшийся в центр земли в область вечно-кипящей массы, произведет эффект факела, брошенного в пороховой склад.

— Но вы говорили Кацуге…

— Я говорил ему то же самое, что говорил тридцать лет подряд; что он делает замечательное дело, что это гениальная попытка, чудесный проект, достойный японских мозгов. Но правда в том, что он меня обокрал, он меня эксплуатирует и не задумается прикончить меня, если я пожелаю уйти отсюда; а я его заставляю верить в свой проект, не раскрывая всех карт. А мой проект отличается от его. Весь мир в порошок! Земля вдребезги! Все эти идиотские создания во главе с человеком будут превращены в ничто, без надежды на возрождение. Я очаровал желтого дьявола и добился от Японии нужных мне миллиардов золота и миллионов жизней, а они думают, что я работаю на них. Идиоты!

Это говорил сумасшедший, безумец, но безумец, способный осуществить свои бредовые идеи. Жан видел это. Американец сделал ему свои страшные признания, чтобы утешить его, показав бесполезность борьбы. Раз ни один человек не спасется, о чем, собственно, жалеть? И сверху и снизу смотрела смерть.

Жан бродил по пещере в каком-то отупении.

Сперва он возмущался, мечтал о побеге, готов был даже попасть под выстрелы стражи, лишь бы сбросить этот гнетущий кошмар.

Но скоро он сознался в своем бессилии и блуждал по галерее, неизменно упираясь в глухие тупики, искал случайного выхода и не находил его. Он машинально ел, пил и спал, и все думал о том, что делается там, наверху.

Одна из боковых пещер была пустая и темная. Здесь жил инженер Биг, здесь можно было укрыться от визга буравов и беспощадного электрического света. Большинство времени Жан проводил в ней.

Инженер относился к Жану с грубоватой симпатией и пригласил его жить вместе с ним.

На смену ежедневно умиравшим рабочим, поезда подвозили к краю бездны все новые и новые полки рекрутов. Жан ежедневно наблюдал за их прибытием.

Однажды, когда Жан уныло сидел на обломке скалы у провала и наблюдал за прибытием нового транспорта, он увидел, как один китаец гигантского роста отделился от группы прибывших и побежал по мосткам к нему, крича:

— Мосье! Вот вы где, мосье!..

Японская стража хотела его задержать, но один из начальников что-то крикнул, и японцы отступили.

— Гайеду! — воскликнул Жан, узнавший, несмотря на грим, в этом китайце своего слугу.

Он посвятил Гайеду в курс событий, рассказал про угрозы Кацуги и о том, что их ожидает.

Прошло еще несколько дней, унылых, похожих один на другой, посвященных бесполезным скитаниям между пещерой и провалом.

Работы, видимо, подвигались к концу.

Мало-помалу тысячи рабочих, работавших на подвесных мостиках, сводились вниз, к краю бездны и поезда увозили их.

Однажды утром французы не услышали больше воя машин. Под куполом не было ни души.

С Жаном и Гайеду остались только мистер Биг и несколько японцев. В пещере царила непривычная тишина.