Тень гоблина - [60]

И понеслось в самых лучших традициях наших застолье широкое, а иными словами — среднерусская лихая и бесшабашная пьянка, когда не надо оглядываться на соседа, не надо контролировать свои эмоции и слова, когда всё хорошо и славно. Со стороны посмотреть, так действительно гуляла родня. Очень близкие люди. Кто-то что-то вспоминал, кто-то над кем-то подшучивал. Тостующие сменяли друг друга, но суть здравниц оставалась неизменной — мудрость, сила, воля и иные превосходные качества генерала, «о которых еще сегодня не говорили».

Отдельно генералом был провозглашен тост во здравие главного его союзника в крае, Павла Петровича Дракова. Скорее это был не столько тост, а, как показалось Малюте, публично повторенное какое-то более раннее признание, что-то вроде клятвы в вечной дружбе. Генерал говорил настолько прочувствовано, что все замолчали, а у Дракова глаза предательски заблестели непрошенной слезой.

Ввиду малочисленности присутствующих, по первому кругу прошли быстро, и компания постепенно распалась на маленькие группки по интересам и знакомствам. К перемене блюд многие вышли из-за стола размяться и покурить. Плавский удалился с Драковым на воздух, и проговорили на берегу реки не менее часа. Стариков как не кружил, не нашел предлога примкнуть к увлеченно беседующей паре, а охрана, видимо, получив соответствующие указания, никого и близко не подпускала. Видя, что попытки его тщетны, Виктор Алексеевич обратил свой взор на Скураша, усердно выпасающего Семена и Олега Гайковича, чтобы принять участие в заинтересовавшем его разговоре о масонах.

— Ну, посмотрите, Малюта Максимович, куда это годится? Губернатор богатейшего в России края уже битый час секретничает с бандитом. И как вы думаете, о чем они говорят?

— Признаться, я и не обратил на это внимание… — слукавил Малюта, старательно делая вид, что любуется верхушками огромных старинных кедров, в изобилии растущих вокруг здания резиденции.

— А зря, кому-кому, а вам на подобные вывихи обращать внимание надо. Тоже мне, око царево! И мало того, что обращать, но и докладывать куда следует, что вас там еще не инструктировали?

— Видите ли, любезный Виктор Алексеевич, я здесь присутствую как частное лицо, пригласил меня Иван Павлович лично, на должность я пока, к счастью, не назначен и докладывать ничего никому не собираюсь. А то, что они секретничают, так у них на то, наверное, есть свои основания. Союзники как никак.

— Не дай бог вам такого союзничка! Пойдёмте-ка, я просвещу вас, что это за птица — Паша Драка, — и, не дожидаясь реакции Скураша, Стариков крепко уцепился за его локоть и почти силой потащил к утопающей в зелени беседке.

Однако поговорить им не удалось, потому что как раз в эту самую минуту губернатор и основной союзник крепко обнялись, расцеловались и не спеша направились к уже явно заскучавшим гостям. Стариков, хоть и был обращен к начальнику тылом, очевидно, спинным мозгом почувствовал его приближение, резко обернулся и, моментально забыв про обескураженного такой переменой Малюту, опрометью бросился навстречу Плавскому.

«Ревнует он его что ли? — недоуменно глядя вслед Виктору Алексеевичу, подумал Скураш. — Странный человек, это же надо так беситься из-за присутствия у «тела» постороннего лица. Да, чудны дела твои, Господи! Надо же подобрать себе такое окружение — что ни персона, то фрукт. В Совете все было как-то по-другому, по-военному. Проще и понятнее, что ли, а здесь черт ногу сломит. Хорошо, что хоть мне не придется драться за доступ к телу, я ж теперь, вроде, и свой, и вместе с тем «хозяйский». В таком положении есть свои выгоды. Надо только ими правильно пользоваться, и это уже полностью будет зависеть от тебя самого, от того, как ты себя поставишь после назначения. Вот баламут!» — продолжал дивиться Малюта, глядя, как Стариков в своей излюбленной манере ухватил Плавского за локоть и поволок всё в ту же беседку.

Малюта, чтобы лишний раз не мозолить глаза, ушел на боковую тропинку, ныряющую в зеленые заросли какого-то декоративного кустарника. Тропинка оказалась коротким тупиком, упирающимся в крохотную площадку с ажурной садовой скамейкой, которая, казалось, парила над великой и быстрой рекой. Понимая, что он попал в весьма щекотливое положение, Скураш присел на лавку, рассудив, что уж лучше полюбоваться местными красотами, чем как ошпаренному выскакивать перед носом Плавского из кустов. Вид действительно открывался потрясающий. Живая, бугристая и перекатывающаяся вода, окрашенная последними густо-розовыми бликами заходящего солнца, беспечно неслась мимо, выказывая полное безразличие к кипящим на ее берегах страстям. Точно так же она неслась и тысячи лет назад, и ничто не может остановить этого раз и навсегда предопределенного движения. А все потуги человека что-то изменить во вселенской механике не оставались безнаказанными и, при минимуме сиюминутных выгод, оборачивались в будущем несравнимо большими бедами. Но в гордыне своей человек не замечал их истинных причин и списывал свое невежество на бессмысленную жестокость неразумной стихии. Не избежала подобной участи и эта величественная река. Перегороженная некогда огромной плотиной, она напрочь отказалась замерзать в самые лютые морозы и п