Тень гоблина - [44]

Многие, узнав, кто такой Малюта и на кого работает, прямо предлагали свои услуги и готовы были выполнять любые поручения, лишь бы помочь Плавскому вернуться в большую политику. Народ был, конечно, разный, подходили и актеры, и политики, не желавшие светиться в прямых контактах с опальным генералом, и свой брат, журналист, и менты, и чекисты. Один из них, так, по дружбе, бывало, притаскивал весьма ценные сведения чуть ли не литерного характера. Так вот, какой-то частью собранной информации Скураш и делился с Алексеем Викторовичем, и не только с ним одним, но и с тем же Поповым, и с перекочевавшим из Совета в кресло руководителя аппарата партии Обрушко. Одним словом, отношения Малюта выстраивать умел, его ценили, почитали водить с ним дружбу, и всяк считал его своим человеком. Единственной, с кем у него никак не ладился контакт, была Марина.

Скураш незаметно выпал из общей команды где-то вскоре после учредительного съезда Российской народно-республиканской партии, которую Плавский, втайне от широких масс, пытался выстроить по образу и подобию американского аналога, даже втихаря встречался с несколькими конгрессменами и политтехнологами республиканцев. Насилу его отговорили приглашать подобных господ на сам съезд, хотя телеграмму от американского посла, ярого республиканца, торжественно зачитали.

6.

Надо сказать, подъезжая к бывшей крайкомовской гостинице, а имя «Октябрьская» в былые времена носили все без исключения подобные заведения во всех краях, областях и республиках, Малюта слегка волновался. Он не совсем представлял себе, как сложатся его новые отношения с бывшим шефом.

Однако Плавский, вопреки ожиданиям Скураша, принял его как дорогого гостя в огромной гостиной своего гранд-люкса. Зная, что Анна Александровна в городе, Малюта предварительно заехал в цветочный павильон и, к своему удивлению, обнаружил там почти московский выбор привезенных из Голландии растений. Примостив огромный букет на одном из роскошных диванов, он с искренней радостью обнялся с Плавским. Разговор как-то сразу заладился, они оба явно были рады встрече, так что Малюта вскоре расслабился и перестал чувствовать неловкость. Они устроились у окна, за большим круглым столом, сервированным к позднему завтраку.

Плавский мало чем изменился за то время, что они не виделись, разве что слегка похудел, лицо загорело, а в глазах опять засветились искорки азарта. Он с воодушевлением принялся рассказывать о своей борьбе за симпатии народа. В искусстве нравиться людям он бы явно силён, и это ему льстило, будоражило кровь и возвращало былую уверенность в свою непобедимость. Вообще, как показалось Малюте, вокруг генерала все было буквально пропитано воодушевлением, эйфорию излучали не только его приближенные, но и абсолютно посторонние люди, даже девушки за гостиничной стойкой и те лучились какой-то особой радостью.

Поданные блюда оказались на удивление вкусными, и мужчины, разгоряченные интересной беседой, ели с отменным аппетитом. Когда завтрак подходил к концу, Малюта совсем уже было собрался изложить цель своего приезда, но тут, как назло, словно боясь надолго оставлять своего начальника без присмотра, нарисовался вездесущий Стариков, а буквально следом за ним в комнату вошла Анна Александровна. Мужчины поднялись.

— Господин губернатор, — подхватывая тяжеленный букет, расплылся в улыбке Малюта, — позвольте мне от всей души поздравить первую леди края с очередной блистательной победой ее супруга. — И не дожидаясь ответа, вручил даме цветы.

— Спасибо большое, конечно. Только вот не знаю, стоит ли заранее… — начала было Плавская.

— Стоит, уважаемая Анна Александровна, — самым почтительным тоном перебил ее Малюта. — Это я не от себя говорю, а, так сказать, от Москвы коленопреклоненной.

— Я понимаю, Малюта Максимович, что вы как всегда оригинальны! А ну как возьмет ваша коленопреклоненная да и отчебучит что-нибудь в последний день. Что тогда делать будете, букетик назад заберете?

— А это, кстати, вполне может быть, — торопливо встрял Стариков, — у нас вон вторые сутки сидят эти гаврики, представители Центризбиркома и еще пару угрюмых типов из администрации, все что-то копают…

— Измениться уже ничего не может, — категоричным тоном человека, обличенного особыми полномочиями, перебил его Малюта, — а с «угрюмыми», если вы, Иван Павлович, позволите, я попробую поговорить сам.

Плавский басовито хмыкнул и пожал могучими плечами.

— Ну что ж, Малюта Максимович, поговорите, а то чего уж тут напоследок без толку ушами по щекам хлопать. За поздравление спасибо. Будем считать, что Скураш прогнулся первым, ты согласна, Анна Александровна? — Плавский с ухмылкой глянул на Алексея Викторовича, дескать, увереннее надо быть, товарищ, вот видишь, как старая гвардия работает.

— Вообще-то у меня к вам разговор есть, Иван Палыч, — воспользовавшись удобным моментом, начал наконец Малюта, — желательно тэт — а- тэт.

— А Алексей Викторович нам не помешает? — бросив на него испытующий взгляд, спросил вдруг Плавский.

— Да нет, конечно. Вопрос все равно требует обсуждений, — ожидая такого поворота дела, ответил Скураш. Секретничать все равно не имело смысла, когда вокруг Плавского вертелось столько советчиков. — Лишняя умная голова делу не помешает, — польстил он моментально сделавшему стойку Старикову.