Тень гоблина - [40]

Малюта неловко помешивал в чашечке кофейную гущу.

— Обидно, — покачала головой Танина, — выходит, не доверяешь. А то, что это дело без тебя и твоих дружков не обошлось, мне и так ясно, здесь и к гадалке ходить не надо. Денег-то хоть прилично заработал?

— Да говорю же я вам… — тоскливо затянул старую песню Скураш.

— Ладно, — тряхнула головой Победа, — не доверяешь мне, ври дальше. А я вот тебе, между прочим, собираюсь довериться. И не просто какие-то там бабские сопли, а действительно важное для страны дело. Мне тебя, кстати, положительно рекомендовали очень разные люди, даже удивительно! Я точно знаю, что некоторые из них друг друга на дух не переносят, а о тебе говорят хорошо. А это, знаешь, в наших кругах показатель. Одним словом, поручилась я за тебя перед руководством, подведешь, головы мне не сносить! В Есейском крае на носу второй тур выборов, то, что Плавский его выиграет, ясно всем. Отношение твоего бывшего начальника к Кремлю и ко мне, в частности, мягко говоря, хреновое. Я понимаю, может, у него на то и есть свои вполне объективные основания, но по-другому ни я, ни кто-либо другой вести себя не могли, да и права не имели. Хочешь, буду до конца с тобой откровенной? — Скураш изобразил неопределенный жест, а она продолжила: — Во всем, что с ним случилось полтора года назад, виноват только он сам и его сумасшедшие советники. Они почему-то решили, что власть уже упала прямо им в руки, заметь, совершенно безосновательно решили, основываясь исключительно на одной им ведомой логике. Неужели трудно было просчитать, что миллионы, которые кто-то вложил в его третье место, требуют определённой отработки. То, что он сам у кого-то брал, это — крохи! На них мы и внимания не обращали, а вот основную массу, — она на секунду многозначительно запнулась, дескать, оцени всю важность момента, — даже отдавать или отрабатывать никто не требовал. Просто надо было молчать и выполнять свои обязанности, и все! Понимаешь — всё! Почетное звание спасителя Отечества и Трона были бы ему обеспечены, со всеми вытекающими отсюда дивидендами в будущем. Этого от него ждали, на это надеялись. Знаешь, не я одна, многие тогда в нем разочаровались. Но все это лирика, — Танина явно сердилась, и ее настроение понемногу начинало беспокоить Малюту. — Так вот, сегодня ситуация не менее сложная, сегодня ему снова может выпасть козырная карта, и он действительно подтвердит свое звание полного идиота, если этого не поймет. Ну, во-первых, нам лишней напряженности в стране не нужно; во-вторых, будущие выборы не за горами. Вот и делай выводы. Что было, то прошло, однако, отношения с руководством крупнейшего и знакового региона отстраивать нам, хочешь ты того или нет, все же придется. Так что летите-ка, Малюта Максимович, в Сибирь и попытайтесь убедить Плавского в необходимости встречи со мной. А я уж, наступив на горло своей кровной обиде, постараюсь провести его всюду, где надо. Понимаешь, о чем я говорю? — Победа порывисто встала из-за стола и принялась ходить по кабинету. — Сегодня это очень важно! Почему? Может, когда-нибудь и расскажу. И главное, — Танина, упершись руками в крышку приставного столика, придвинулась вплотную к застывшему от напряжения Малюте, — встреча должна обязательно состояться до инаугурации. Вылезай из шкуры, вертись юлой, обихаживай кого хочешь, но в Москву его доставь!

— Легко сказать доставь! — У Скураша аж голос охрип. — Сами же говорите, что дури у него хоть отбавляй, если упрется — пустое дело. Однако попробовать можно, — вдруг решился Малюта. — Только тогда… с вас командировочные и гонорар.

— Ну, ты совсем обнаглел! Может, тебе еще и командировочное удостоверение выписать, а ты его у Плавского в штабе отметишь и к отчету приложишь? А потом, уважаемый товарищ, вас уже с полгода как из штата вывели…

— А ксива действует… — усмехнулся Скураш.

— Попросил за тебя народ, вот и действует, — с явной гордостью в голосе заявила Победа. — Денег дам. — Она достала из ящика стола продолговатый конверт. — Здесь немного, только на билеты и гостиницу. О гонораре поговорим, когда вернешься, — и, помолчав, и как бы прикидывая, стоит ли это говорить, добавила: — Малюта, от результатов твоей поездки будет зависеть очень многое и, прежде всего, для тебя лично.

4.

Создавалось впечатление, что Есейск готовится к гражданской войне. По городу день и ночь гремели музыкой и слоганами увешанные предвыборными плакатами грузовики. Нанятые байкеры со знаменами кандидатов на пиках носились по окрестностям, как революционные самокатчики. На перекрестье крупных городских магистралей и площадях шли бесконечные митинги. Ораторы, сменяя друг друга, поливали своих оппонентов на чем свет стоит, иной раз словесные баталии переходили в настоящие потасовки, раздавались надрывные женские крики, гудели милицейские сирены, заливались свистки, резиновые палки глухо молотили по сгорбленным спинам. Больше всего в этих потасовках доставалось ветеранам войны и пенсионерам, они со своими красными знаменами вклинивались в первый попавшийся митинг и начинали слаженно скандировать: «Ельцинскую банду под суд!»; «Жидо-масоны, прочь с Руси святой!»; «Беззубов! Верни украденное у народа!»; «Поплавок — ставленник Москвы!»