Тень Галилеянина - [31]

Я отважился на еще один вопрос:

– А ваши сыновья не потому ли ушли?

– Нет, у них были свои причины, – стал объяснять Фоломей, – мы бедны, но до сих пор как-то сводили концы с концами. Наши сыновья вполне могли бы остаться. Но вот сосед Элеазар подал им пример. Он каждому здесь показал: если не знаешь, как быть дальше, выход есть.

Сусанна согласилась:

– Не будь Элеазара, наши сыновья наверняка со многим бы примирились. Но с тех пор как он ушел, они перестали думать, что нужно сносить все обиды и молчать.

Фоломей продолжил:

– Первым ушел старший сын, Филипп. Он вместе с еще одним крестьянином из нашей деревни взял у богатого хозяина в аренду землю: по договору они должны были отдавать ему половину собранного урожая, вторая половина принадлежала им. Так им худо-бедно удавалось прожить. А надо сказать, что сам хозяин земли живет отсюда далеко – в Птолемаиде, на берегу моря. Присматривать за своими землями он поставил управляющего. Каждый год из Птолемаиды приходит человек и забирает половину урожая. И тут у них часто бывают споры. Хозяину все равно, сколько получилось собрать – главное, что он с этого будет иметь. Если продать зерно рано, когда оно дорого стоит, иной раз удается выручить больше, чем если дать урожаю вызреть и собрать его целиком. Ведь к тому времени на рынке уже будет полно зерна. Если собирать урожай рано, то цены на зерно намного выше. Но вот арендаторам-то как раз выгодно собрать с земли как можно больше. Ведь этим хлебом им придется кормить семью и питаться самим. Поэтому они всегда хотят отсрочить жатву. И вот прогнали они первого посланного прочь, ничего ему не дав. Тогда хозяин прислал вместо него двух других и пригрозил: если они сейчас же не отдадут урожай, он обратится в суд и разорит их. Филипп со своим подельником разозлились. Они отделали обоих по первое число и выгнали из деревни.[101] Теперь суд грозил им уже по-настоящему. Что оставалось делать? Суд в Птолемаиде, ясное дело, решил бы все в пользу хозяина, особенно если городской судится с деревенскими. У них не было выбора, и они ушли в горы.

– У меня тоже есть друзья, которые прячутся в горах, – сказал я, думая в это время о Варавве. Его, впрочем, привела к зелотам не нужда, а убеждения.

Фоломей посмотрел на меня с благодарностью: я не осуждал его сына.

– Многие называют ушедших в горы бандитами. Но это лишь несчастные, у которых не оставалось другого выхода. Элеазар и Филипп – хорошие люди.

В разговор вмешалась его жена:

– Не все уходят в горы. Со вторым нашим сыном, Язоном, было по-другому. Чтобы прокормить себя, нам приходится не только возделывать свою землю. Мы должны еще наниматься к другим людям поденщиками и на сезонные работы. Поэтому Язон часто ходил на рынок, куда собираются все, кому нужна работа.[102] Там богатые крестьяне и управляющие нанимают тех, кто им требуется. Иногда ему приходилось ждать ужасно долго. Часто он простаивал там по целому дню и так ничего и не находил – и к тому же его тогда еще называли лентяем. А ведь он ничего так не хотел как получить работу. И вот, когда он стоял там с другими безработными, они рассказывали друг другу истории о больших городах, где у таких, как они, больше возможностей. И чем меньше здесь было работы, тем больше они мечтали об этом. Наконец, Язон тоже решил, что так дальше нельзя. Он знал, что рано или поздно получит часть нашей земли, но этого было слишком мало, чтобы прокормить семью. В один прекрасный день он собрал вещи и отправился в Александрию. В прошлом году мы получили письмо. Сын писал, что у него все хорошо, что когда он накопит денег, обязательно приедет к нам повидаться. Но пока он так и не приехал.

Фоломей кивнул.

– Как бы не вышло, что мальчишки сочинили себе сказку, да сами в нее и поверили. Они любят рассказывать друг другу только о тех, кто добился на чужбине богатства и положения. А о многих других ведать не ведают.

Сусанна снова заговорила:

– Но уж лучше уехать в чужие земли, чем сойти здесь с ума. Ты когда будешь уезжать от нас, обязательно встретишь пару-тройку выживших из ума попрошаек. И у них когда-то были свой дом и хозяйство. Когда навалилась нужда, они лишились рассудка. Они сумасшедшие. В них вселился бес. Сейчас они ютятся в могильных склепах или слоняются по дорогам. Большинство очень скоро умирает. А до того они кормятся теми крохами, что по старой памяти дают им в деревне. Слава Богу, что наши сыновья не сошли с ума. Но зато я чуть ума не лишилась, когда последний сын ушел от нас.

У женщины на глазах выступили слезы. Она вопросительно взглянула на Фоломея. Он пояснил:

– Хуже всего, что и Варфоломей покинул нас. Моя жена до сих пор не может в это поверить.

– А он-то почему ушел? После того как двое других оставили дом, вряд ли ему было тяжело с вашей земли прокормить небольшую семью!

– Как раз поэтому и нам так трудно его понять, – вздохнула Сусанна, – Другим поневоле пришлось уйти. Им ничего больше не оставалось. Но последний-то мог бы остаться. Хотя бы один должен остаться с родителями!

Фоломей тихо сказал:

– Он обязательно вернется. Однажды он уже навещал нас. Да, правда: ничто прямо не гнало его из дома. Но и это была своего рода необходимость. Варфоломей – чувствительный мальчик. Он дружил с детьми наших соседей, сыновьями Элеазара. Он никак не мог взять в толк, почему им пришлось превратиться в так называемых «бандитов». Он страдал от этого. Вторым ударом было для него, когда от нас ушли его братья. Он стал сомневаться в этом мире, который устроен так несправедливо. Ему было ясно: дальше так продолжаться не может. Богатые не могут бесконечно притеснять бедных, судьи не могут решать дела лишь в пользу сильных, чужаки не могут вечно держать страну в порабощении. Рано или поздно, но все должно измениться. Несправедливость, творящаяся на земле, вопиет к небесам. Бог все видит и все слышит. Он не допустит, чтобы так продолжалось и дальше. Он устроит переворот и позаботится о том, чтобы все были сыты, чтобы молодым людям было, куда девать себя в этом мире, чтобы богатым пришлось поделиться своим богатством, а угнетатели потеряли власть. Бог сам станет править миром!