Тень Эдгара По - [145]

— Это просто. По собирался в Филадельфию, а оттуда — в Фордхэм, в Нью-Йорк, за миссис Клемм. После женитьбы на Эльмире Шелтон он хотел забрать тещу к себе. Письма приходили к миссис Клемм в Нью-Йорк, в маленький коттеджик. Как я уже сказал, тут ничего загадочного нет.

— Ваши последние слова могут послужить отличным ответом на поставленный вами вопрос. Вы говорили, что По часто менял города, нигде не жил подолгу.

— Из Балтимора он вместе с Сисси и Марией Клемм перебрался в Ричмонд, штат Виргиния, где провел несколько лет. Затем лет шесть прожил в Филадельфии. Последние его годы прошли в Нью-Йорке, где он делил кров с тещей.

— Отлично! Сами теперь понимаете, почему мадам Клемм следовало писать на имя «Э.С.Т. Грэй, эсквайр».

Я с недоумением воззрился на Дюпона:

— Нет, не понимаю, сударь!

— Это же элементарно, мосье Кларк! Разгадка лежит на поверхности! Что касается меня, мне повезло — несколько раз в течение моего пребывания в Балтиморе вы рассказывали об особенностях работы американских почтамтов. В интересующий нас 1849 год, если я ничего не путаю, американцам не доставляли письма на дом, за ними нужно было ходить на почту. Что получается? Получается, если в 1849 году на имя Эдгара А. По приходит письмо в Нью-Йорк, Эдгар А. По забирает письмо на почтамте. Если в том же 1849 году письмо на то же имя приходит в Филадельфию… Полагаю, вы уже сообразили, что тогда будет. Филадельфийский почтмейстер, сверившись со списком лиц, некогда проживавших в Филадельфии и обнаружив фамилию По, перешлет письмо по месту настоящего жительства мосье По. Иными словами, письмо из Нью-Йорка от мадам Клемм для Эдгара А. По будет сочтено отправленным в Филадельфию по ошибке и возвращено в Нью-Йорк!

— Конечно же! — воскликнул я.

Дюпон продолжал:

— Мадам Клемм, которая также одно время жила в Филадельфии, поняла беспокойство своего Эдди и не усмотрела в его просьбе ничего странного в отличие от нас. Выходит, страхи По, на первый взгляд нелепые, были вполне обоснованны. Если бы Эдгар По назвал на филадельфийском почтамте свое имя, писем бы для него точно не нашлось — они были бы уже благополучно отправлены в Нью-Йорк; зато письмо на вымышленное имя, заранее сообщенное корреспонденту, непременно дождалось бы адресата.

— Но почему он просил тещу не подписывать письмо?

— Потому что волновался. Потому что, кроме мадам Клемм, у него не осталось родной души. «Не медлите с ответом, но пишите сразу в Филадельфию». Это письмо крайне важно для По, он демонстрирует признаки перестраховки, продиктованной не нервным расстройством, а несокрушимой логикой. Он знает: когда письмо складывают и запечатывают, подпись может оказаться на месте адреса, и наоборот. В таком случае филадельфийский почтмейстер сочтет, что письмо адресовано Марии Клемм, а не подписано Марией Клемм, и злополучный клочок бумаги опять же отправится обратно в Нью-Йорк. Вы сами могли заметить, как волновался Эдгар По из-за почты — вы ведь с ним переписывались, пусть и недолго. В этих немногочисленных письмах По выражает беспокойство, что письмо потерялось или отправилось по неправильному адресу. «Десять к одному, что я ошибся с адресом, ибо в подобных вещах мне свойственно проявлять непростительную рассеянность» — так, если я правильно помню, Эдгар По писал некоему лицу, не ответившему на его письмо. Нам известно, что первый сердечный удар связан у Эдгара По с перепиской. Любовные послания юного поэта к Эльмире перехватывались ее родней. Второе ухаживание, за кузиной Элизабет Герринг, было жестоко прекращено отцом девушки, Генри Геррингом, который прочитывал посвященные ей стихи. Ах эта вечная суматошность получателя, который носится с листком бумаги, заклеенным и надписанным определенным образом, не зная, где бы его понадежнее спрятать; ах этот вечный страх отправителя, как бы сокровенные строки не были прочтены потенциальным врагом! Не зря же Эдгар По развил тему писем в одном из самых сильных своих рассказов о дедукции — ну да вы его читали. Однако остается открытым вопрос, почему По решил назваться Э.С.Т. Грэем. На самом деле не важно, какой он взял псевдоним, коль скоро он его вообще взял; разумеется, глупо было бы выбрать сочетание Джордж Смит или Томас Джонс — слишком распространенное, увеличивающее риск для письма попасть в чужие руки. Нет, наш дальновидный мосье По измышляет сочетание с тройным именем, сводя возможность дублирования к минимуму. По вашим глазам вижу, мосье Кларк, что вам желательно получить нечто вроде расшифровки этих инициалов и фамилии как таковой; объяснение, почему выбраны именно эти буквы и именно это слово. Извольте. В последних номерах «Бродвей джорнал», которому не суждена была долгая жизнь, редактор Эдгар По дважды помещал призыв оказать финансовую поддержку сему печатному органу — к слову, уже обреченному. Корреспонденцию на эту тему он просил адресовать «сотруднику» Э.С.Т.Г. — явный показатель нежелания афишировать сбор денег. Подумайте теперь, чем занят По летом сорок девятого года? Опять же сбором денег на собственный журнал — на сей раз «Стилус». Неудивительно, что он использует тот же псевдоним — Э.С.Т. Грэй. Возможно, это имя вспомнилось ему из-за сходности ситуации, возможно, в его мозгу сформировалась слишком устойчивая зависимость будущего успеха от своевременного получения тещиного письма. Что касается самих букв, они не несут никакой дополнительной смысловой нагрузки, в них только зашифрована параллель между двумя периодами жизни, но других шифров нет. Вообще, мосье Кларк, искать всюду шифры и совпадения — удел тех, кто слишком много ставит на человеческий разум. Полагаю, миф о таинственности просьбы Эдгара По к Марии Клемм полностью развенчан. Не так ли, мосье Кларк?