Тень автора - [66]

Письмо господина Питта встревожило меня не на шутку, но я была совершенно не готова к тому, о чем прочитала дальше. 26 октября (за две недели до моего напрасного путешествия в Долину здоровья) Энн пришла к нему в офис. Тетя Айрис действительно изменила завещание за неделю до смерти, исключив из него Филлис и переписав все имущество на Энн. Теперь Энн настаивала на составлении собственного завещания, назначая господина Питта распорядителем ее воли, которая заключалась в том, что она оставляла все состояние «своей любимой и самой верной подруге Эбигайл Валери Хамиш».

Разумеется, господин Питт (как он потом признался мне) заподозрил, что его подопечная попала под влияние нечистоплотной особы, которая воспользовалась состоянием убитой горем подруги в своих корыстных целях, но когда он увидел, насколько я шокирована известием о новом завещании – меня до сих пор бьет озноб, когда я вспоминаю об этом, – его отношение ко мне изменилось.

Он не раз спрашивал у Энн, не хочет ли она восстановить справедливость в отношении Филлис. На это Энн неизменно отвечала, что твердо знает: сестра никогда не возьмет от нее ни пенса, но о причинах предпочитала умалчивать. Он пробовал убедить ее в том, что она сейчас не в состоянии принимать решения (она действительно, как он считал, выглядела неважно, и лицо ее покрылось сыпью), но она и слушать не хотела. Он привел все возможные аргументы, но в итоге Энн заявила, точно так же, как это сделала тетушка несколькими неделями раньше, что, если он не выполнит ее требование, она обратится к другому поверенному. «Я не могу оставаться в Лондоне, – сказала она, – я должна уехать и хочу, чтобы вы вели мои дела». С крайней неохотой он подчинился. Она подписала завещание и обещала, что будет держать с ним связь.

К тому времени, как я приехала к нему в офис, господин Питт уже всерьез беспокоился о ее безопасности. Еще более, чем ее молчание, настораживал тот факт, что с ее счета не было снято ни пенса. Он поднял на ноги полицию, неоднократно помещал объявления в газетах, обращаясь ко всем, кому что-либо известно о местонахождении Энн или Филлис, с просьбой связаться с ним, но все безрезультатно. Конечно, мы не знали, что ваша мать эмигрировала в Австралию, чем, собственно, и объяснялось ее молчание. Только подумать, какие печальные последствия имела одна-единственная ссора между вашей матерью и ее тетей. Жаль. Что ж, продолжу.

Шли годы, а от Энн по-прежнему не было никаких известий, но я постоянно держала связь с господином Питтом. Ему было за шестьдесят, когда мы впервые встретились, и когда из-за слабого здоровья ему пришлось отойти от дел, он передал мне обязанности душеприказчика Энн. (Дело в том, что Питта-младшего не было, отчасти в этом и состоял смысл шутки.) После его смерти я поручила вести мои дела господину Эркуарту, который показал свою полную несостоятельность, а потом перепоручила их конторе Ланздауна и Грирстоуна, с которой, как вы поняли, с тех пор и сотрудничаю. Господин Эркуарт советовал мне, поскольку в течение семи лет Энн так и не объявилась, начать процедуру официального признания ее умершей и соответственно вступить в права наследования. Разумеется, я отказалась и думать об этом.

Забыла сказать, что полицейские провели обыск в доме и, не обнаружив ничего подозрительного, пришли к выводу, что Энн просто собрала свои вещи, заперла дом и уехала. Господин Питт всерьез опасался, что она могла покончить с собой; я даже и мысли об этом не допускала и никогда не оставляла надежду на то, что она жива. Но должна вам признаться, что больше всего меня мучает неизвестность. Казалось, я всю жизнь только и жду известий от Энн.

И вот теперь, когда я и сама состарилась, мне пора подумать о собственном завещании и об исполнении воли подруги.

Я очень устала – так много чувств всколыхнули во мне воспоминания, – так что, пожалуй, пора заканчивать это длинное письмо. Оно опять пробудило во мне страстное желание узнать, что же стало с моей лучшей и любимой подругой, что на самом деле произошло в те тревожные месяцы, предшествовавшие ее исчезновению: почему она разорвала помолвку с Хью Монфором и что (если вы простите мое любопытство) послужило причиной разрыва между вашей матерью и Айрис. Интуиция всегда подсказывала мне, что разгадку следует искать в том доме, в Хите. В первое время – после того как я приняла обязанности душеприказчика и могла беспрепятственно заходить в дом – я несколько раз приезжала туда с намерением произвести тщательный осмотр. Но дом слишком большой, прямо-таки лабиринт, и находиться в нем женщине, одной, просто страшно, так и чудится, что кто-то бродит рядом! Прошло уже много лет – десятки, наверное, – с тех пор, как я была там в последний раз. Но поручать осмотр кому-то постороннему мне, конечно, не хотелось.

Поэтому я просила бы вас – поскольку вы собираетесь вскоре в Лондон, – прежде чем вы навестите меня, на что я очень надеюсь, осмотреть дом; возможно, вам удастся найти какие-то письма, тетради, дневники и прочее. Как профессиональному библиотекарю вам наверняка будет интересно покопаться в семейной библиотеке Феррье, которая насчитывает несколько тысяч томов. Боюсь, электричество в доме давно отключено, а сад зарос, но ведь вы приедете в середине лета. Господин Грирстоун приготовит для вас ключи, которые вы сможете взять в его конторе в Бедфорд-роу. И пожалуйста, не бойтесь доверять своей интуиции, куда бы она вас ни привела. Возможно, это лишь фантазии старушки, но я чувствую, что это ваша судьба, и если кто и найдет разгадку, так только вы.