Тень автора - [37]
Я намеренно откладывал до последнего осмотр кабинета; во мне теплилась надежда, что хотя бы там я найду что-нибудь интересное. Здесь действительно было полно бумаг. Отец скрупулезно подшивал всю получаемую корреспонденцию, хранил расписки и счета, и мать слепо следовала его примеру. И вот передо мной оказались счета за электричество за все тридцать шесть лет, подшитые в строгом хронологическом порядке. Еще одна папка хранила уведомления, датированные 4 января 1964 года, предупреждающие о том, что в случае неуплаты электричество будет отключено такого-то числа; еще был ворох бумаг, касающихся водоснабжения, страховки, налогов, автосервиса, регистрации, водительских прав, медицинского обслуживания. Счета, инструкции, гарантии и полная история каждого купленного бытового прибора. Мои школьные табели. И тому подобный хлам. Создавалось впечатление, что мать хранила все, кроме личных писем, если только предположить, что она их получала. Короче, я не обнаружил ничего, что каким-то образом было связано с ее жизнью за пределами Мосона.
Я перешел к письменному столу. Писчая бумага в верхнем ящике, ручки, карандаши и линейки во втором, конверты в третьем. И в этом же ящике – неиспользованные бланки радиотелеграмм, настолько древние, что их впору было сдавать в музей. Среди бланков мелькнул жесткий голубой конверт, незапечатанный и с виду тоже очень старый; темный клей на нем потрескался и местами осыпался.
В конверте лежала черно-белая фотография, с которой улыбались мать и я, еще грудной ребенок. От восторга я махал пухлой ручкой. Я не узнавал ни комнату, ни диван, на котором сидела мать. Она казалась удивительно молодой, гораздо моложе, чем на свадебной фотографии. И совсем другой. Начать с того, что у нее были длинные волосы, каких я не помнил; причем не только длинные, но и вьющиеся. А платье – мне трудно был о угадать моду того времени, но оно было стильным, к тому же без рукавов, что было странно, поскольку мать никогда не обнажала руки даже в жару.
И было еще что-то весьма необычное в ее облике, помимо того, что она выглядела на удивление молодой и беспечной. В наших семейных альбомах хранилось немало моих детских фотографий, но почти на всех я был либо с отцом, либо один. Мать настолько не любила фотографироваться, что не делала исключения даже ради сына; на тех редких снимках, где мы были вместе, она непременно отворачивалась, так что лица ее не было видно. Из всех наших общих фотографий эта была, пожалуй, самая радостная. Тогда почему она оказалась так далеко запрятанной?
Я стал внимательно просматривать остальные конверты, но больше ничто не привлекло моего внимания. Взяв фотографию, я вышел из кабинета и направился в ее спальню, сам не зная зачем. И опять полез в туалетный столик, вытаскивая один за другим ящики. Ничего, кроме пыли да катушки белых ниток, которая завалилась в дальний угол.
Кухонная лесенка стояла все на том же месте, возле шкафа справа. Могла ли она искать эту фотографию? Я вспомнил, какой ужас застыл на ее лице в тот последний день, на террасе.
«Я должна была уберечь тебя».
От кого? Или от чего?
«Ты не должен быть здесь. Она увидит тебя».
Кто мог увидеть меня? Я поймал себя на том, что украдкой поглядываю на дверь. Не Виола же, в самом деле? Я никак не мог вспомнить последние слова матери.
«Отведи меня в мою комнату, Джерард. Принеси мне лестницу. Иди и свари суп».
Я взобрался на ступеньки, чтобы еще раз обшарить верхний ящик шкафа. Слой пыли был испещрен едва заметными царапинами. Но в целом пыль выглядела нетронутой. Дно ящика представляло собой двойной лист фанеры. Я потянул на себя правый угол, и ящик слегка приподнялся. Мне достаточно было заглянуть в образовавшуюся щель, чтобы различить большой запечатанный конверт. Внутри оказалась толстая пачка машинописных листов. «Призрак». В правом нижнем углу четким почерком было написано: «В. Х. 4 декабря, 1925». Я еще раз заглянул в конверт и обнаружил маленькую карточку с типографским оттиском: «С наилучшими пожеланиями от автора».
Не сходя с лестницы, я начал просматривать рукопись. Когда я повернулся, чтобы спуститься вниз, из пачки листов выпала фотография.
Я всегда представлял себе, что если вновь увижу ее, то узнаю сразу. Но все оказалось не так. Платье с присборенными плечами, похожими на крылья ангела, гордая посадка головы на лебединой шее, слегка приподнятый подбородок, взгляд чуть в сторону, темная копна волос, собранных на затылке – теперь-то я знал, что это называется шиньон, – все было как будто то же самое, и все-таки я чувствовал: что-то изменилось. Ну, разумеется, она выглядит по-другому, дошло наконец до меня, ведь я стал другим. Мне было десять лет, когда я впервые увидел ее. Тогда я и не догадывался ни о шиньонах, ни о тонкой кости, ни о классических пропорциях лица: в мосонской школе о таких материях не рассуждали. Точно так же мне совершенно не запомнилось, что на ней не было никаких украшений – ни колье, ни сережек. Разве что простая бархатная брошь, приколотая у выреза платья.
И конечно, в то время я еще не знал Алису. Эта женщина была совсем не похожа на Алису, созданную моим воображением; она была красива, но красота ее была скорее возвышенной, а не плотской. И все-таки она напоминала мне кого-то, кого я видел совсем недавно.
Констанс Лэнгтон получает в наследство старинную английскую усадьбу Роксфорд-Холл, имеющую зловещую репутацию. Двадцать пять лет назад в этом доме при загадочных обстоятельствах исчезла целая семья. Здесь Констанс находит дневник, в котором, возможно, скрывается разгадка этой тайны. По мере чтения Констанс обнаруживает неожиданную связь между пропавшими без вести людьми и собственной судьбой. Она узнает о своей семье удивительные факты и намерена разобраться во всем до конца, несмотря на грозящую ей смертельную опасность…Ранее роман издавался по названием «Сеанс».
Впервые на русском — новейший бестселлер от создателя таких готических триллеров, как «Тень автора» и «Тайна замка Роксфорд-Холл».Джорджина Феррарс приходит в себя в Треганнон-Хаусе — частной лечебнице в тихом далеком уголке Англии, ничего не помня о том, что происходило с ней в последние три недели. Главный врач, доктор Мейнард Стрейкер, утверждает, будто девушка прибыла в лечебницу накануне под именем Люси Эштон (так звали трагическую героиню «Ламмермурской невесты» Вальтера Скотта) и потеряла память в результате приступа.
Австралийский библиотекарь Джерард Фриман переписывается с загадочной англичанкой Алисой Джесселл, прикованной к инвалидной коляске… Мать Джерарда хранит какую-то тревожную тайну… А за этой тайной — секреты бабушки… И загадки прабабушки… Каким же должен быть ужас, преследующий семью целое столетие?Древние новеллы, пожелтевшие дневники и письма, современная электронная почта… Разные тексты написаны разными людьми, но есть автор, связывающий их воедино, и есть призрак автора, для которого нет барьеров времени и нет сроков давности…
«Сеанс» — это спиритический детектив, в котором участвуют призраки, оборачивающиеся людьми, и люди, становящиеся призраками. Это мистическая история, уносящая читателя в викторианскую Англию. История, в которой сплетаются наука и оккультизм, убийства и страшные воспламенения людей, любовь и жадность, нечеловеческий ужас и стойкость духа человеческого.
Начало XVII века. Голландское судно терпит крушение у берегов Японии. Выживших членов экипажа берут в плен и обвиняют в пиратстве. Среди попавших в плен был и англичанин Джон Блэкторн, прекрасно знающий географию, военное дело и математику и обладающий сильным характером. Их судьбу должен решить местный правитель, прибытие которого ожидает вся деревня. Слухи о талантливом капитане доходят до князя Торанага-но Миновара, одного из самых могущественных людей Японии. Торанага берет Блэкторна под свою защиту, лелея коварные планы использовать его знания в борьбе за власть.
Впервые на русском – новейшая книга автора таких международных бестселлеров, как «Шантарам» и «Тень горы», двухтомной исповеди человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть. «Это поразительный читательский опыт – по крайней мере, я был поражен до глубины души», – писал Джонни Депп. «Духовный путь» – это поэтапное описание процесса поиска Духовной Реальности, постижения Совершенства, Любви и Веры. Итак, слово – автору: «В каждом человеке заключена духовность. Каждый идет по своему духовному Пути.
Джеймс Джойс (1882–1941) — великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. Роман «Улисс» (1922) — главное произведение писателя, определившее пути развития искусства прозы и не раз признанное лучшим, значительнейшим романом за всю историю этого жанра. По замыслу автора, «Улисс» — рассказ об одном дне, прожитом одним обывателем из одного некрупного европейского городка, — вместил в себя всю литературу со всеми ее стилями и техниками письма и выразил все, что искусство способно сказать о человеке.
Впервые на русском – долгожданное продолжение одного из самых поразительных романов начала XXI века.«Шантарам» – это была преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, разошедшаяся по миру тиражом четыре миллиона экземпляров (из них полмиллиона – в России) и заслужившая восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя. Маститый Джонатан Кэрролл писал: «Человек, которого „Шантарам“ не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв… „Шантарам“ – „Тысяча и одна ночь“ нашего века.